Паргоронские байки. Том 5

— Они мои, — насмешливо кинул он легионерам. — Разбирайте эти железки — а я накормлю клинок.

Лица павахтунов не изменились. Облаченные в разноцветные одежды из струящихся ветров, они стояли неподвижно, сжимая Клинки Пустоты. Лишь один явно трусил и нервно мял угол занавеси.

Кстати, сквозь нее что-то проступало. Легкие флюиды в ауре… не спрятано ли там что-то особо ценное? Личные вещи Космодана, атрибуты кого-то из прежних богов?..

Вексилларий вынес из ножен клинок. Вексилларий метнулся вперед.

И в то же мгновение павахтун рассек занавесь порывом ветра и перерезал… нечто. Шесть остальных разом возникли перед вексилларием, встали бушующим смерчем — а окна и двери стали захлопываться. Громадный зал оказался закупорен, превратился в бриллиантовый капкан — и из щелей заструился дым.

Дым был не просто дымом. Павахтуны мгновенно в нем рассеялись, а у гохерримов заслезились глаза, начало есть кожу. То тут, то там свистали Клинки Пустоты, небожители наносили удары из ниоткуда — и демоны падали мертвыми.

— Это вас душит не дым, — раздался голос над ухом вексиллария. — Это вас душит ваша алчность.

Он успел обернуться, он успел вскинуть клинок. Успел отразить первый выпад. Он был гохерримом, он возглавлял целый легион — и он сумел отринуть питающие этот дым мысли.

— Пусть от моей алчности страдают другие! — сказал вексилларий.

— А звали-то его как? — поинтересовался Дегатти. — Ты ему довольно много времени посвятил — уж поименуй.

— Наверное, этот вексилларий сам не помнил, как его зовут, — насмешливо предположил Бельзедор.

— Корчмарь всегда так делает, когда не помнит имя, — проворчал Джулдабедан. — А мог бы помнить. Это был доблестный Шодоровагг.

Доблестный Шодоровагг успел убить двух павахтунов. Рассек бы и третьего, но тот исчез, переместился, взмахнул рукавами — и висящее на стенах оружие ринулось к вексилларию.

Его нашпиговало, как подушку для иголок. Большую часть он отбил просто демонической силой, но тут были клинки, что его превозмогли — и Шодоровагг упал мертвым.

— Теперь у тебя полно трофеев, — сказал павахтун, смахивая несуществующий пот. — Только вряд ли ты их унесешь.

Соломенные волосы упали на глаза. Он еще отчетливо помнил бытие смертного, он выглядел вполне человеком. При жизни он был слугой одного степного царька, его возвысили из простого бродяги, потому что господин углядел в нем смекалку и добродетель. И он не раз пригождался господину, не раз сочинял хитроумные планы засад и взятия крепостей… а когда враг ворвался в крепость самого царька, слуга придумал, как его людям спастись.

Всем, кроме него. Кто-то же должен был активировать детонатор?

— Ладно, а павахтуна как звали? — спросил Дегатти.

— Да не знаю я! — всплеснул руками Янгфанхофен. — Меня там не было!

— Ваздур Ган, — снова проворчал Джулдабедан. — На его родном языке это означает «суховей».

Юный небожитель поглядел на демонический клинок. Надо его разбить, освободить поглощенные души… но это терпит. Сейчас важнее помочь тем, кто еще сражается. Это была всего лишь одна удачная ловушка, в нее попалось всего полсотни гохерримов — капля в море.

Но шляпу он поднял. Одежду павахтунам заменяют воздушные потоки, они буквально облачены в ветер и ветром же сражаются, но у них есть небольшие вещицы, не дающие забывать жизнь живую. Вентуарий настаивал, чтобы каждый имел такой духовный якорь. И Ваздур Ган носил шляпу — ту самую, что нахлобучил когда-то на глаза голодному мальчишке степной владыка.

Это заняло одну секунду — но на эту секунду павахтун вышел из состояния живого ветра, частично материализовался. Его увидели другие гохерримы — и сразу трое их ринулись к убийце вексиллария. Даже сквозь душащий их дым — увидели, бросились.

Ваздур Ган сразу исчез. Прокатился под их ногами дымным клубом, рассеялся жарким суховеем. Горячий воздух обдал гохерримов — и свистнул снова Клинок Пустоты.

Их все-таки было слишком мало. Они устроили хорошую ловушку, и большинство гохерримов погибли, включая вексиллария. Но в конце концов дым рассеялся, и демонов осталось еще шестеро — а Ваздур Ган только один.

Но гохерримы не успели его убить. Прогремел гром, ударила волна энергии — и одна из стен рухнула. Обломки тут же испарились, исчезли в никуда, ибо и не были материальны. А в пролом шагнула рослая гохерримка с палашом — и при виде трупа вексиллария она приподняла бровь.

— Жалкое зрелище, — проронила Руналодана. — Это ты убил Шодоровагга?.. Покажись.

У Ваздура Гана не оказалось выбора. Воля демолорда просто заставила его воплотиться, сковала невидимыми нитями.