Пари

Упрямая складка между бровями, едва обозначившиеся «гусиные лапки» у глаз…

«Нет, — подумала Валентина Андреевна, — лучше так тщательно себя не рассматривать. Как это обидно и несправедливо, что твоя кожа, становясь с каждым днем все менее упругой, совершенно не считается с твоей душевной молодостью!

Еще один повод вспомнить моего любимого де Ларошфуко, сказавшего: „Ни на смерть, ни на солнце нельзя смотреть в упор.“ Я бы еще добавила к этому, что и на свое лицо не рекомендуется смотреть женщине, которой перевалило за тридцать пять… Фу, Валя, уж не чересчур ли ты самокритично сегодня настроена?» — поморщившись, спросила себя Вершинина в итоге.

Не смотря на некоторую неловкость и разочарование, она не отошла от зеркала и продолжила дальше рассматривать себя, точно хотела взять реванш за полноту и морщинки.

«Так, поглядим еще…» — она придвинула свое лицо так близко к зеркалу, что стекло запотело от ее дыхания.

Нос немного крупноват, но вполне приемлемой формы, нос, свидетельствующий о волевой натуре… Красиво очерченные губы, не большие, но и не узкие, как ниточка. Гладкие, упругие щеки, округлый подбородок с небольшой ямочкой, придающей лицу задорно-лукавое выражение.

«Ну, в общем, потянет…» — удовлетворенно подытожила Валандра, бросая последний взгляд на свое, как теперь ей казалось, роскошное отражение. Она откинула покрывало с кровати и готова была уже погрузиться в приятную прохладу белых простыней, как сумеречная тишина ее жилища была нарушена требовательным пиликаньем телефона.

— Алло.

— Валентина Андреевна, я нашел Голубеву, — Антонов был явно доволен собой.

— Ты откуда, Саша?

— Я здесь, в «Виноградине», она только подошла, пьет коктейль в баре. Что мне делать?

— Саша, мне нужно с ней поговорить. Пусть она придет завтра к девяти в контору, уговори ее: пообещай ей денег, припугни, обольсти, делай что хочешь, но чтобы завтра она была у меня, ты меня понял? Нет, погоди, лучше я подъеду прямо сейчас. Где находиться это кафе?

— На Ленинградской, напротив банка.

— Угости ее пока чем-нибудь, не спускай с нее глаз, я скоро буду.

Заказав по телефону такси, она в темпе стала собираться.

* * *

Отблески дюралайтовых огней, из которых было составлено название кафе, оранжево-изумрудной каруселью пробегали по ледяному глянцу, покрывавшему тротуар. Не смотря на эту скачущую иллюминацию, две покрытые грязной снежной коростой «девятки», притулившиеся неподалеку от «Виноградины», имели унылый и заброшенный вид.

Расплатившись с таксистом, Вершинина направилась к кафе. Сильный, уже пахнущий весной ветер, путался в полах ее пальто, рвал с фонарного столба бумажную бахрому объявлений, кружил мелкую серебристую пыль.

Толкнув дверь, Вершинина словно очутилась в другом мире, согретом сигаретным дымом, теплом человеческих тел, винными парами, жаром полупьяных голосов.

Вытянутый зал, вдоль стен которого располагались столики, оставлял посредине лишь узкий проход, где с трудом могли разойтись два человека. В глубине тускло освещенного зала находилась стойка, над которой был закреплен телевизор, излучавший разноцветно-кричащую ауру клипа Тони Брэкстон.

По стенам, над каждым столиком были развешаны шарообразные бра. Гардероба при кафе не было, шубы, пальто и куртки посетители разместили на нескольких стойках-вешалах выставленных прямо посреди зала. Большинство столиков было занято.

Антонов сидел спиной к Вершининой, за первым от входа столиком, перед ним стояла кружка с пивом и маленькая тарелочка с брюшками семги. Он пристально смотрел вперед, видимо, дословно поняв приказ начальницы.

— Неплохо ты тут устроился, — снимая пальто, сказала она.

— Я вам помогу, — галантно предложил Антонов, выходя из-за стола.

Он пристроил вершининское пальто на вешалку и вернулся за столик.

— Она здесь? — спросила Валентина Андреевна.

— Вон, у стойки.

Вершинина взглянула в указанном направлении. На высоких табуретах там сидели две оживленно болтающие парочки и — в гордом одиночестве — яркая крашенная блондинка.

Вершининой был виден только ее профиль, который, впрочем не отличался особым изяществом. Темного цвета костюм с мини-юбкой красиво облегал ее стройную фигурку. «Эффектная барышня», — отметила про себя Вершинина.

— Так ты к ней не подходил? — поинтересовалась она у Антонова.

— Нет, решил понаблюдать, — ответил он.

— А если бы ее сняли, пока ты за ней наблюдаешь, что бы стал делать? — покритиковала его Валентина Андреевна, — нужно было давно пригласить ее к столику.

Антонов нахмурился, поняв свою ошибку.

— Ладно, не переживай, — подбодрила его начальница, — это и сейчас сделать не поздно. И, заодно, закажи-ка мне пиво.

Пока Антонов ходил к стойке — «снимать» Анжелу, в голове Вершининой вдруг всплыли строчки из «Незнакомки» Блока