Пари

Как он мог с такими руками играть в теннис, или сразу стал тренером? — подумал Алискер, глядя на мясистые культяпые пальцы Владимира Петровича, — хотя, вон у Болдырева пальцы не лучше, а двигатель он с закрытыми глазами разберет и соберет.

— Владимир Петрович, вы тренируете старших ребят, скажите, какие в группе отношения между ними?

— Да по-разному бывает, сами понимаете, и влюбляются, и ругаются, но, в основном — нормальные отношения, — пожал плечами Фадеев.

— А как же соперничество?

— Мы им стараемся объяснять, что спорт — это одно, а жизнь — другое, хотя и здесь и там нужно бороться, самоутверждаться. Не всегда спортсмен побеждает на корте, не все человеку удается в жизни, но переносить свои успехи и поражения в спорте на личностные отношения — глупо и опасно.

— Вы-то учите хорошему, но все-таки идеальных взаимоотношений не бывает, с кем Федоров наиболее близок?

— Он дружит с Рудольфом Шнейдером, с Ольгой Никоненко у него был года полтора назад роман, да, в принципе, он со всеми поддерживает неплохие отношения, парень он довольно открытый, коммуникабельный, мне кажется, он не испытывает трудностей в общении.

— А кто его главный соперник, я имею в виду — внутри команды?

— Роман Сулейманов, они идут примерно на равных, но у Федорова больше воли к победе, да и подача более сильная, а Сулейманов немного невыдержанный, когда начинает проигрывать, становиться агрессивным, иногда ракеткой о землю колотит.

— А вы не заметили, с кем он вчера уходил после тренировки?

— Кажется, со Шнейдером, они живут рядом, Федоров его обычно подвозит на своем «Опеле».

— В наше трудное время не каждый молодой человек может позволить себе «Опель». — заметил Мамедов.

— Как раз, наоборот, нынешнее поколение легче приспосабливается к «рыночной экономике», — с налетом какой-то отеческой грусти сказал Фадеев, — это нам, старым борцам за коммунизм приходится особенно трудно: изменить свои взгляды, жизненные ориентиры и привычки — ох, как не просто! — философски закончил Владимир Петрович.

— Так что же, Федоров сам заработал на «Опель»? — спросил Алискер, несколько смущенный тем, что принадлежал к тому самому «нынешнему поколению», о котором с беззлобной завистью высказался Фадеев.

— Да нет, машина ему от отца осталась, он на Кубе пахал не один год чтобы семью обеспечить. Вот только поистине не ведаешь, где упадешь… Работал-то Федоров-старший недалеко от военного городка, а в той зоне радиация повышенная была… Ну, в общем, вернулся он с опухолью мозга, даже года не прожил. А жена, еще когда он на Кубе работал, с другим мужиком сошлась и уехала с ним в Москву.

— Не знаете, Дима поддерживал с ней отношения? — спросил Алискер, заметно подавленный этой печальной историей.

— Вроде, да. А в чем дело? — спохватился Фадеев. — что случилось?

Его голубые глазки яростно сверлили Мамедова, который выждав паузу и сделав каменное выражение лица, сухо произнес:

— Сегодня утром сотрудниками милиции и нашей фирмы был обнаружен труп Федорова.

Но, дрогнув на предпоследнем слоге, голос Мамедова, которому он силился придать невозмутимое спокойствие и даже равнодушие, выдал его волнение, став неожиданно хриплым. Он напоминал самолет, которому нехватка бензина не позволила дотянуть до посадочной полосы.

Не каждый день сообщаешь людям такие новости.

— Что?! — Фадеев открыл рот, вялость флегматика, иногда перевоплощающегося в брызжущего веселым остроумием сангвиника, в одно мгновение слетела с него.

— Федоров найден мертвым в своей квартире, — повторил Мамедов.

— Не может быть! — Владимир Петрович никак не мог прийти в себя.

— Ножевое ранение в сердце, — не давая ему опомниться и не глядя на него, сказал Мамедов.

* * *

Мамедов снова сел за баранку. Чтобы не терять времени, до начала тренировки оставалось еще три часа, он решил посетить Шнейдера и Сулейманова — друзей-соперников Федорова.

Шнейдер жил ближе, и Алискер направился сначала к нему. Остановив «Волгу» у подъезда, он пешком поднялся на третий этаж и позвонил.

Высокий зеленоглазый блондин, открывший дверь, тер глаза кулаком. Его заспанный вид говорил о том, что он только что проснулся.

— Вам кого? — удивленно спросил парень.

Мамедов показал ему служебное удостоверение.

— Меня зовут Алискер, я бы хотел поговорить с Рудольфом Шнейдером.

Парень оторопело уставился на Мамедова.

— А по какому, собственно, вопросу?

— Можно войти?

— Проходите, — он посторонился, пропуская Мамедова, — сюда, пожалуйста.

Шнейдер легонько толкнул рукой дверь в комнату.

Диван и кресло из одного гарнитура, стул радом с письменным столом, стереосистема на подставке, несколько книжных полок, где книги и журналы соседствовали с кубками, на полу — коричнево-бежевое ковровое покрытие.

— Вас зовут Рудольф? Мне ваш адрес дал Владимир Петрович.

— Что-то случилось?

— Вы еще не знаете? — Мамедов наблюдал за Шнейдером, — Дмитрия Федорова убили сегодня ночью.

— Убили? — вытаращив глаза, переспросил Рудольф.

— Вот именно. Поэтому я хотел задать вам несколько вопросов.

— Конечно, спрашивайте, — Шнейдер моргал своими большими глазами, — только скажите, как это случилось?