Пари

— В шесть утра сработала сигнализация в его квартире, мы подъехали через пять минут, практически одновременно с милицией. В квартире задержали соседа, а труп Дмитрия находился в ванной.

— Ужас какой-то, — Шнейдер рассеянно смотрел в пол, покачивая головой.

— Так вот, милиция считает, что это дело рук соседа, но есть несколько «но», поэтому мы и занимаемся этим убийством.

— Чем же я могу вам помочь?

— Когда вы последний раз видели Дмитрия?

— Вчера, на тренировке, — как бы вспоминая, ответил Рудольф.

— После тренировки вы поехали домой?

— Ну да, Дима еще подбросил меня, как обычно. Нам по пути.

— Во сколько вы расстались?

— Вчера тренировка закончилась минут двадцать восьмого, мы приняли душ, переоделись и где-то в районе восьми были уже у моего дома.

— Он собирался сразу поехать домой? — Мамедов не сводил со Шнейдера своих черных внимательных глаз.

— Нет, он сказал, что у него какая-то встреча в кафе «Ретро», на Буденовской.

— А с кем, он вам не сказал?

— Нет.

— У него была девушка?

— Да, Света Чебакова.

— Они давно познакомились?

— Месяца три назад.

— У них были серьезные отношения?

— Я не знаю, собирались ли они пожениться, но Светка хотела с ним ехать в Швецию, Диму пригласили туда тренироваться.

Мамедов немного помолчал, обдумывая следующий вопрос.

— Вы не заметили в последнее время чего-нибудь необычного в поведении вашего друга, вы ведь были друзьями?

Теперь задумался Шнейдер.

— Он какой-то дерганый стал, что ли. Я думаю, это из-за того, что Светка со своим бывшим хахалем на Канары умотала. Димка не смог поехать, у нас ответственные соревнования на носу, вот он и маялся. Понятно, что она там не кока-колу с ухажером пить собирается.

— Вы знаете адрес Чебаковой?

— Лицейская, пятьдесят четыре, квартира двенадцать. Могу и телефон дать.

— Это было бы замечательно, — сказал Алискер, вынимая записную книжку и авторучку.

— Двадцать четыре, семьдесят один, сорок два.

— Спасибо. Вы считаете, что нелады с Чебаковой были единственной причиной нервозности и плохого настроения Федорова?

— О других причинах, если они и были, я не знаю. Хотя в последнее время у него и в игре были сбои, — Рудольф поднялся с дивана, — вы извините, мне нужно на тренировку собираться.

— Я вас подвезу, у меня внизу машина, — любезно предложил Алискер, — Светлана Чебакова живет одна?

— Нет, с родителями, папаша ее — крутой бизнесмен, а мать — домохозяйка.

— У Димы было много друзей?

— Знакомых было много, а из друзей, пожалуй, только Андрей Зернов, они в одном классе учились. Димка и меня с ним познакомил.

— А чем занимается Андрей?

— Он в этом году заканчивает экономический.

— Спасибо, Рудольф, собирайтесь, я подожду вас в машине.

Мамедов запустил двигатель, набрал номер конторы и, дождавшись соединения, снял трубку.

— Товарищ майор, лейтенант Мамедов на проводе. Разрешите доложить обстановку?

— Кончай хохмить, Алискер, — улыбнулась Вершинина, — что у тебя?

— Ганке с Антоном-младшим я оставил опрашивать соседей Федорова. Я поговорил с его тренером и одним из спортсменов, которые с ним тренируются, сейчас снова еду в спортзал.

— Когда освободишься?

— Думаю, часа через полтора-два.

— Ты обедал?

— Конечно, — уверенно соврал Алискер.

— Ты уверен? — засомневалась Вершинина.

— Хотите, я перечислю все блюда, которые мне подавали? — весело спросил Мамедов.

— Ладно, гурман, отбой.

— До вечера, Валентина Андреевна.

Через пять минут они с Рудольфом уже ехали на тренировку.

* * *

Сочные удары ракеток по мячу сливались в один вибрирующий гул, втягиваясь, как воронкой, тишиной огромного теннисного зала. Миновав тяжелые темно-синие кулисы, которые отгораживали корты от остального пространства зала, Мамедов увидел играющих теннисистов.

На первом корте разыгрывалась подача, на втором — шла борьба у сетки, на третьем шла микстовая партия.

— Вы уже здесь? — Мамедов узнал голос Фадеева.

Тот, с сумкой через плечо и с полдюжиной ракеток подмышкой, подошел к нему сзади.

— Рома, резче удар должен быть, резче, — крикнул он одному из игроков.

Мамедов посмотрел на парня, которому адресовалось замечание. На скуластом лице Ромы застыло напряженное выражение, маленькие черные глазки горели каким-то недобрым огнем, ноздри мясистого носа раздувались как у норовистого жеребца, рот был приоткрыт, нижняя губа — выпячена.

— Блин, — ругнулся он, пульнув очередной мяч в сетку и вытирая потную ладонь о тренировочные штаны.

Засунув пальцы правой руки за воротничок синей футболки, он сделал движение головой в духе восточных танцовщиц, только не вправо-влево, а вперед-назад. Потом подобрал мячи, один из них сунул в карман штанов, и, сутулясь, подпрыгивающей походкой пошел на подачу.

— Это Сулейманов? — Мамедов кивнул в сторону Романа.

— Он самый. Тяжеловато мне порой с ним приходится, — вздохнул Фадеев, — талантливый, но невыдержанный, да к тому же лентяй приличный.

— Он скоро освободится?

— Роман, — крикнул вместо ответа Фадеев, — гейм доигрывайте и — сюда.

Сулейманов, застыв посреди корта с мячом в руке, вопросительно посмотрел на тренера.

— Что непонятного, я сказал, доигрывай.