Пари на любовь

Почему ты хочешь стать актрисой?

Кажется, я почти готова дать ответ.

– Вы блондинка, – скрестив руки на груди, режиссер пронзает меня серьезным и недовольным взглядом.

– Очень верно подмечено, – перебираю пальцами ремешок с пропуском и пытаюсь ровно дышать, а не хватать ртом воздух так, будто сейчас отключусь от страха. – Но в свое оправдание хочу заметить, что цвет волос никак не влияет на игру.

Тим О’Брайн, он же режиссер, так сильно закатывает глаза, что, по-моему, уже никогда не сможет смотреть на мир своим надменным взглядом. Которым он пронзает меня уже десять минут.

– Тим, Рэйчел новичок и не совсем понимает, что от нее требуют, но она быстро адаптируется, – Аманда обхватывает меня за талию и буквально вонзается своими когтями в кожу, причиняя боль.

Я не сомневалась, что после нашего вчерашнего разговора она придет на съемочную площадку и все проконтролирует. Наверняка она проверила мою запись в салон и убедилась, что я проигнорировала не только стрижку, но и депиляцию всего тела. Не то чтобы ее это касалось.

Зеленые глаза Аманды вонзаются в меня точно так же, как и ее длинные ногти. Она буквально кричит: «Не смей провалить эту роль!»

– Актерское образование? – с нажимом интересуется Тим.

– Курсы актерского мастерства Бенджамина Уотсона, – неуверенно произношу я, закусив губу.

Тим делает глубокий вдох, закрывает глаза, и у меня складывается стойкое ощущение, что он читает про себя мантру, чтобы не придушить меня.

– Так, ладно. Сценарий выучила? – столько обреченности во всем его виде.

– Разумеется.

– Отлично. Сегодня прогоним сцену без записи и посмотрим, что из этого получится, – он щелкает пальцами, и ассистентка, милая девушка в очках и объемной одежде, хватает со стола стакан со льдом и подбегает к Тиму с такой скоростью и страхом в глазах, будто от этого напитка зависит его жизнь. Сделав глоток, он хмурится и, скривив губы, впечатывает пластиковый стакан в девушку, отчего ее одежда становится мокрой. – Я сказал принести мне ледяную воду, а не еле прохладную. Живо!

Девушка подпрыгивает и выбегает из съемочного павильона, на ходу поправляя очки.

Ну здравствуй, Голливуд!

Мой партнер по съемкам задерживается, поэтому меня пока что приводят в порядок и придают достойный вид, если верить словам моего агента. Аманда никак не прокомментировала мой маленький бунт и, устроившись в кресле рядом с Тимом, воркует с ним, покуривая сигарету.

Повсюду снуют операторы, осветители и десятки ассистентов. Гул голосов, а чаще всего криков, и звон мобильных телефонов не прекращаются ни на секунду. На меня слой за слоем наносят макияж, и, по ощущениям, мое лицо все больше походит на хеллоуинскую маску. Волосы так сильно покрывают лаком, будто я собираюсь убить Мэтью уже в первом дубле, учитывая, какой шлейф химического аромата исходит от моей прически.

Отчасти сердце трепещет, и я хватаюсь за это ощущение. Несмотря на некоторый дискомфорт, мне нравится суматоха перед съемкой. Когда остаются секунды до включения камеры и гримеры делают последние штрихи, статисты становятся по своим местам, а помощник оператора замирает с нумератором [10] в руках, чтобы озвучить номер эпизода и дать старт сцене.

В такие моменты у меня всегда перехватывает дыхание. Не важно, что это – реклама, короткометражка или полноценный кинофильм длиной в два с половиной часа, в их создании участвуют сотни человек, и каждый вносит свою лепту. Мы словно единый механизм, детали которого соединены между собой самым невообразимым образом. И сейчас я чувствую себя на своем месте.

Возможно, я погорячилась. Механизм дал сбой, а детали оказались бракованными. И в данном случае я говорю не про себя. Мой партнер – редкостный козел не только в исполняемой роли, но и в жизни. Его руки сразу оказались на моей заднице, а губы намеревались съесть половину моего лица, но я благоразумно отвернулась в последние секунды. Не сказать, что это мой первый опыт экранного поцелуя, но сегодня все пошло не так с той самой секунды, как щелкнул нумератор. Аманда пронзала меня убийственным взглядом всю съемку, а когда я уходила на перерыв, она шла за мной и шипела прямо на ухо, чтобы я прекратила смотреть на своего партнера с брезгливостью. Но как я должна себя вести, если из его рта воняет чесноком, а сам он выглядит настолько потрепанным, что мне приходится прикладывать усилия, чтобы прикоснуться к нему?

Заваливаюсь на кровать и слышу, как хрустят мои волосы, стоит голове коснуться подушки. Я очень, очень погорячилась. Наверное, придется потратить весь тюбик шампуня, чтобы перестать выглядеть как жалкая копия Джеки Кеннеди.

Я быстро принимаю ванну и, вернувшись в комнату, замечаю, как на тумбочке вибрирует телефон. Делаю глубокий вдох и улыбаюсь, будто Крис может увидеть меня.

– Привет, Чемпион, – звонко произношу я.

– Пожалуй, этот перелет надо занести в Книгу рекордов Гиннесса как самый долгий. Всего полторы тысячи километров, но такое ощущение, что ты летела до Австралии с несколькими пересадками, – его веселый голос действует на меня как криптонит и ломает броню.