Пари на сиротку

– Да все равно молодец! – с чувством объявила соседка. – Хотя стоило бы не водичкой, а камнями по голове! – И вдруг добавила: – А вот на Фиску ты не обижайся. Ну такая она… да и ведь вряд ли зла тебе хотела. И вряд ли думала, что герцог на тебя западет, при ней-то, прекрасной нашей.

– Да она-то тут ни при чем, – согласилась я. – А уж раз они встречаются, так в чем ее-то винить? Не, я на нее не обиделась. Наоборот даже… Мне кажется, Тарис и ее обманывает. Вряд ли ведь он только с ней?

– Да это и к прорицателям не ходи, – подтвердила Каролина. – Только Фисе на его измены глубоко наплевать, уж поверь. Она сама такая же. Две туфли – пара! Вот и пусть милуются, правда?

– Угу… – кивнула я. Права Кари, ох, права! Но все равно, едва вспомню, как Тарис Элифису к стенке прижимал да под юбку лез…

Я передернулась, но очередной приступ рыданий успешно подавила. К шусам обоих!

– Кари? А можно я попрошу профессора Фирса, чтобы он тебя мне в кураторы переназначил? Ты все равно со мной возишься все время…

– Конечно, можно! И сразу надо было просить. Чего ему в голову стукнуло тебя герцогом наградить, не понимаю! Дурь какая-то…

– Угу…

Я вдруг поняла, что глаза слипаются. Не иначе, снотворного еще мне подружка капнула.

Подняла голову, посмотрела в озабоченные голубые глаза и поняла: да, подружка. Старшая… но все равно. И доверять ей можно, хоть об этом я и не думала, когда Каролина прискакала на мои рыдания, заколотила в дверь, требуя открыть.

Я на эмоциях все ей рассказала – не смогла в себе удержать!

Хотя вру же… не все.

О чем не рассказала, – так о том сама думать боялась.

Но когда Каролина, бережно меня укрыв, аккуратно затворила за собой дверь, я не сумела не думать.

Потому что кроме омерзительной сцены, которую я увидела, выйдя из ванной, меня и другая картинка не покидала. А теперь, когда одна осталась и мозги чуть поплыли под действием успокоительного и снотворного, вылезла эта картинка наперед обиды.

Да из-за нее и обида ведь? Разве еще несколько часов назад стала бы я рыдать, увидев Фису в объятиях его светлости? До того, как он меня поцеловал?

Вопрос…

Если честно – сама не знаю. Приятного мало, это факт. Но вот горя точно бы не было!

И так ярко опять представилось и даже услышалось…

«Сводишь с ума… ты мое наваждение… с первой встречи… весь мир сгорит, если отпущу тебя…»

Ну ладно, это просто слова! Сотрясение воздуха! Не дурочка я, понимаю: Тарис всем такое говорит, не мне одной выдал.

И целует всех так же… то завладевая, глубоко, словно и впрямь оторваться не может, а то – нежно, едва касаясь…

Не впервой ему.

А у меня-то оно впервые случилось!

А мне… понравилось, да.

Не то слово, Хелли. Чего себе-то врать? Обомлела ты, растеклась лужицей! Словно и впрямь что-то по венам хлынуло, да не тонкой струйкой, а потоком целым!

Дура ты, Хелли Вэртззла, вот что! Но ведь не влюбленная, нет? Просто герцог… ну, он хорошо целуется.

Хотя сравнить мне не с чем, это тоже факт.

Так может, не он один так умеет?

И вовсе я в него не влюблена, не настолько ж я дура-то! И ничего не значит, что с первого взгляда он мне приглянулся! Тем более что оказался полным… козлом! Одна девица от него сбежала – сразу к другой поскакал, ему без разницы кто, натуральный козел и есть!

«Сводишь с ума…» – явственно проговорил в голове голос Тариса, и перед моими закрытыми веками ярко встали синие глазищи, в которых светилась искренняя, ласковая нежность.

Тьфу ты ж! Да ни капли там искренности не было и быть не могло!

А ведь я видела?..

И я снова заплакала, бесшумно, горько, смывая слезами навязчивую, неправдашнюю, ненужную… но такую сладкую картинку.

Тарис Тарг

Я вынырнул из сна от собственного крика – на рассвете, когда небо едва-едва начало светлеть, и в комнате стоял полумрак. По счастью, это сразу вернуло меня в реальность: в кошмаре был полдень, яркое солнце резало глаза…

Одеяло валялось на полу. Рывком сев на постели, я потряс головой, прогоняя застрявшую в голове картину. Не помогло. Пришлось идти в ванную, и только там, под ледяным душем, дрожь сменилась банальным ознобом.

Этот сон снился мне все реже, но навсегда он вряд ли уйдет. Я давно с этим смирился, но первые минуты после пробуждения все равно невыносимы. Что уж говорить о самом кошмаре… Когда снова переживаешь свой ужас – ровно таким, каким он и был, в цвете, красках, эмоциях…

Сильные струи воды смывали с тела пережитый вновь кошмар. Но только с тела. Внутри же по прежнему все дрожало, и я нисколько этого не стеснялся. В такие минуты с собой не справится никто. И никому бы я не пожелал иметь такое воспоминание – как несешь на руках собственного отца, безнадежно мертвого, окровавленного, в разодранной одежде…

Почти восемь лет назад.