Парящий в облаках: исповедь Клода Фролло (СИ)

Он покрывал моё лицо поцелуями. Я отбивался от него. А ведь даже не был пьян. Он нёс этот вздор в трезвом состоянии.

Вдруг он издал истошный вопль и выпустил меня из объятий.

— Чёрт подери, — выругался он, разглядывая следы укуса на руке. В двух шагах от нас стоял маленьких горбун, красный и разъярённый. — Ты видишь, что твоё чудовище сделало? Онo цапнулo меня! По-хорошему ты должен вырвать ему зубы, Фролло.

Встав с ложа, я опустился на колени перед Квазимодо.

— Ну, зачем ты укусил аббата?

— Он вас обидел, учитель.

— Напротив. Аббат — мой друг. Мы просто играли.

— Я тоже хочу играть. Я тоже хочу друга.

Забыв про свою пострадавшую руку, Пьер де Лаваль с интересом прислушивался к нашему разговору. Ему хотелось услышать мой ответ.

— Но у тебя столько друзей, Квазимодо, — сказал я. — Стоит тебе закрыть глаз, и они перед тобой. Они у тебя в голове и никуда оттуда не денутся.

— Нет! — возразил мальчишка, топнув ногой. — Нет никого в голове. Темно и пусто. Я хочу играть. Хочу друга!

Поражённый в сердце этим восклицанием, Пьер де Лаваль заёрзал, нервно бормоча.

— Фролло, ну дай ему друга. Слышишь, что мальчишка сказал. Ему темно и пусто. Придумай что-нибудь.

— Что ты такое несёшь, Лаваль, — ответил я, оглянувшись через плечо. — Откуда я ему возьму друга?

— Возьми ему собачку. Кажется, у тебя брат есть. Сколько ему? Года два? Он ещё ничего не соображает. Пусть твой горбун поиграется с ним. Тебе жалко?

Нет, мне не жалко было Жеана. Я бы не стал сокрушаться, если бы мой воспитанник нечаянно уронил братца на белобрысую голову. Мне было жалко Квазимодо. Даже если бы эта дружба и завязалась, ей не суждено было продлиться. Рано или поздно Жеан научился бы произносить слово «горбун».

========== Глава 7. Последняя месса архиепископа ==========

В следующий раз я увидел Пьера де Лаваля только четыре года спустя. Он сопровождал архиепископа реймсского в Париж в 1472 году. Дез Юрсен и его будущий переемник расположились в палатах Гильома Шартье. Это была официальная встреча, и я держался в стороне, учитывая мой скромный сан. Обычному священнику, коим я до сих пор являлся, не пристало сидеть за одним столом с представителями высшего духовенства.

Пока они ужинали за закрытыми дверями в епископском дворце, я проводил воспитательную работу со своим подопечным. Мне нужно было его подготовить к встрече с дез Юрсеном. Ребёнка как назло накануне укусила собака. На щеке краснели следы от зубов. У меня было подозрение, что собаку натравили мальчишки, те же самые уличные голодранцы, которые бросали в него гнилые яблоки на рынке. Детали инцидента Квазимодо мне так и не раскрыл. Ни слова о своих обидчиках. Ему уже исполнилось девять лет, и в нём пробуждалось нечто похожее на мальчишескую гордость, что не могло не вызывать восхищения. К слову, друга, о котором упомянул во время визита Лаваля, он так и не нашёл и эту тему больше не поднимал.

— Ты будешь вести себя хорошо, не так ли? — спросил я его, помогая ему застегнуть тёмный мешковатый камзол, который болтался на его бесформенной фигуре. — Ведь мне не будет стыдно перед архиепископом.

Этот вопрос был ни к чему. Квазимодо всегда вёл себя хорошо во время службы.

— А почему дез Юрсен раньше не приезжал в Париж? — спросил он.

— У него много дел в Реймсе. Он не молод.

— А сколько ему?

— Восемьдесят пять.

— А это много?

— Сам подумай. Он меня почти на шестьдесят лет старше. Ему тяжело путешествовать.

— А когда был молод, ездил по всей Франции?

— Не только по Франции. Он бывал и в других странах.

— А он мне расскажет про свои путешествия?

— Я же тебе сказал, дез Юрсен чрезвычайно занят. Он приехал в Париж по делу.

— По какому делу?

— Откуда мне знать? У архиепископа много обязанностей.

— А вы станете архиепископом, учитель?

Я понимал, что в вопросах Квазимодо не было ничего преступного. Он был движим естественным любопытством, и я был его единственным живым звеном с миром. Ему некому было больше задавать эти вопросы. Тем не менее, меня они в тот вечер раздражали.

— Мне не быть епископом, — сказал я. — Род Фролло недостаточно знатный. А на такие должности берут людей из знатных семей. Такие вещи решаются за несколько лет вперёд.

Квазимодо понял, что я больше не хотел отвечать на его вопросы и умолк. Через полчаса мы были уже в соборе. В тот вечер службу вёл наш гость из Реймса. Его присутствие стало сюрпризом для прихожан, так как его прибытие не оглашалось заранее. Теперь парижанам выпала возможность принять причастие от человека, который короновал Людовика Одинадцатого. Дез Юрсен проводил службу вяло и неуверенно, со скрипом, запинаясь. Прихожане списывали его промахи на почтенный возраст. Ведь ему уже было за восемьдесят. Но я знал, что архиепископ последние годы не так часто справлял мессы, посвятив остаток сил летописи. Ведь он был в большей мере дипломатом, чем духовником. Он привык обращаться к военачальникам и политическим деятелям, нежели к обычной пастве. Чтение проповедей не являлось его любимым занятием.