Парящий в облаках: исповедь Клода Фролло (СИ)

Немного притупив голод, юноша успокоился и разговорился, посчитав своим долгом поведать мне свою историю. Он был сыном сельского нотариуса из Гонеса. Десять лет тому назад, во время осады Парижа, его отца повесили бурундцы, а мать зарезали пикардийцы. Таким образом, шести лет, он остался сиротой, перебиваясь подачками сердобольных горожан. То торговка фруктами давала ему сливу, то булочник бросал корку хлеба. По вечерам он старался, чтобы его подобрал ночной дозор и отправил в тюрьму ночевать на охапке сена. Перед тем как податься в монастырь, он поступил в обучение к плотникам, но оказался слишком слабосильным. Больше всего ему хотелось стать школьным учителем. Монахи обучили его основам грамоты. Это единственное, что он вынес из своей недолгосрочной духовной карьеры.

— Какие ещё у тебя есть навыки? — спросил я его.

— Паясничать.

— Паясничать?

— Ну да. Кривить рожи, ходить на руках, жонглировать шарами, подражать животным. Этому я научился у моих друзей бродяг.

«С такими навыками точто не пропадёшь.»

— Послушайте, мой юный друг, — сказал я, впервыя обращаясь к нему на «Вы», — я хочу вам сделать взаимовыгодное предложение. По воле Бога у меня есть младший брат. Ему те самые шесть лет. Я собираюсь его отдать в коллеж Торши, где сам получил образование. На данный момент он живёт в моём ленном поместье Мулен. Думаю, Ваших познаний в грамоте будет достаточно, чтобы научить его читать и писать. Я давно ищу наставника, который бы смог выдержать его бесовский нрав. Люди, которых я к нему посылал, не выдерживали его выходок. Жеану нужен скоморох-философ. В обмен за ваши услуги вы получите питание, кров и уроки латыни со мной.

Гренгуар несколько раз шлёпнул себя по бледным щекам, чтобы убедиться, что ему не грезилось.

— Когда? Когда Вам нужно, чтобы я начал?

— Хоть сегодня же. К чему медлить?

В тот же день я выдал ему несколько рубашек с плеча герцога Анжуйского, которые привёз Лаваль. Они болтались на щуплом теле Гренгуара, но были из добротной, дорогой материи, к которой он в жизни не прикасался. Мальчишка был на седьмом небе, и я, признаюсь, тоже. Поиск учителя для Жеана меня изрядно утомил.

— И всё-таки, мне есть за что поблагодарить Шатопера, — сказал Гренгуар, когда я отвёл его на мельницу. — Без него я бы не встретил Вас, учитель.

========== Глава 9. Из дворца во дворец ==========

В мае 1472 года парижский епископ Гильом Шартье неожиданно скончался, опередив престарелого дез Юрсена. На смену Шартье пришёл двадцатишестилетний придворный по имени Луи де Бомон де ла Форе, сын рыцаря Брессюирского замка. Луи был сам красив и любил окружать себя красотой. Из своей квартиры в Лувре, где он прослужил королевским камергером, он перетащил в епископский дворец кучу резной мебели из красного дерева, золотые канделябры и парчовые портьеры. Ни умом, ни добротой он не блистал, но у него были навыки дипломата. С переменным успехом он скрывал свою интеллектуальную ограниченность за витиеватыми фразами, а свою чёрствость — за экстравагантными жестами щедрости. Я видел его насквозь, и его это не на шутку нервировало, так как он привык пускать людям дым в глаза, растворяя их бдительность. Когда Луи понял, что его уловки не работали на мне, он решил показать кто главный. Козлом отпущения он сделал десятилетнего Квазимодо, под предлогом того, что мирянину не пристало жить в обители.

— Я даю вам сутки чтобы избавиться от вашего питомца, — сказал он мне. — Здесь монастырь, а не приют для сирот. Представьте, что будет, если все каноники начнут приводить своих троюродных племянников и внебрачных сыновей и кормить их на монастырской кухне.

Свершилось. Луи показал своё истинное лицо. Впрочем, я знал, каким оно было под маской.

— Что вы предлагаете, Ваше Превосходительство? — спросил я.

— Это уже ваше дело. Я не предлагаю выставить выгнать его на улицу. Кажется, у вас есть ленное имение, где проживает ваш младший брат. Почему бы вам не отправить своего воспитанника туда же?

— Как вам известно, Квазимодо не совсем обычный ребёнок. Он нуждается в особой опеке. Он привязан ко мне.

— Я вижу, как он ковыляет за Вами повсюду, путается в ногах у других служителей церкви. Я понимаю, Вам нравится иметь личного слугу и прикрываться благотворительностью. Что же? На худой конец можете перевести его в свободную келью в северной башне.

— Вы были в той келье в это время года? Там неимоверный холод. Он замёрзнет. Сейчас ноябрь месяц. Зимой там даже крысы не водятся.

— Неудобства укрепят его характер, — сказал епископ с мерзкой елейной улыбкой. — В Париже тысячи обездоленных, которые спят под звёздами каждую ночь. Я сам от многого отказался, когда покинул Лувр. Не стоит баловать мальчишку и приучать его к вольготной жизни. Этим Вы ему только навредите.

— Чем он Вам мешает, Ваше Превосходительство? Весь день сидит за закрытыми дверями и зубрит латынь. Он старается не попадаться никому на глаза. Ваш предшественник не возражал.

Луи раздражённо хмыкнул, когда я упомянул покойного епископа.