Парикмахерия

«Попавшие под раздачу» при очередной смене «божественных истин» вышибались из иерархии безжалостно. Даже светлейшие умы того времени, вроде Симеона, прозванного за мудрость «Новым Богословом», по наветам наушников и противников — вбивались в нищету. Симеону удалось вернуться, и мы теперь можем наслаждаться его учением о трёхчастной душе человеческой. Другие же умирали в каменных норах монастырских келий. Или отправлялись в «места отдалённые». Самым для Константинополя «отдалённым местом» была и есть «Святая Русь».

Кроме немногочисленных лидеров, «светочей» обеих богословских школ, основную массу «носителей благодати божьей», импортируемых на «Святую Русь», составляют дураки и неучи, пьяницы и развратники, попавшиеся воришки и обманщики. Всё то, что в силу глупости, бестолковости, разнообразных пороков, ленности… не смогло удержаться в Константинополе, около трёх других православных патриархов и множества епископов. Это — сбрасывается на Русь. «На тебе, боже, что нам негоже» — вековая православная мудрость.

Но всё равно — их мало. И они быстро дохнут. Как мухи с наступлением зимы. От ржаного хлеба вместо пшеничного, от хлебной бражки вместо виноградного вина, от курных печей вместо солнца, от деревянных стен вместо палат каменных. От необходимости постоянно тепло одеваться. И ещё теплее — зимой. От чужбины. От всего того, что называется «Святая Русь».

«Верблюды не ходят сюда
Бредут, спотыкаясь, олени».

И это снова не позволяет увеличивать количество церковных епархий и приходов. Соответственно, по мере роста населения и заселённых христианами новых территорий, увеличиваются их размеры.

Для сравнения: когда мадьяры перешли из православия в католичество, папа римский учредил в Мадьярском королевстве 10 епископатов. На 2 миллиона, примерно, жителей. Причём право назначения епископов была даровано венгерскому королю. Чего не было у соседей — ни у поляков, ни у чехов.

А на 7 миллионов жителей здешней Святой Руси — всего 9 епархий.

Как следствие — совершенно безразмерные приходы. Местных ставить — епископы не хотят. Большинство епископов — греки. А приезжих — мало и они грызутся между собой, вспоминая ещё давние, Константинопольские обиды. Результат: в отдельном конкретном поселении пастырь божий появляется раз в три-пять лет, значительно реже мытаря.

– Глава 99

Именно в это время, во второй трети 12 века, «кадровый вопрос русского православия» был-таки решён. Климент Смолятич показал один из возможных путей решения. До Константинополя, наконец, дошло, что раскол — реальность. «Оставить как есть — потерять всё». Был найден компромиссный вариант. Найден с визгом, криком и мордобоем. С Нифонтом, архиепископом Новгородским, уморённом голодом в Киевских подземельях. «Русский раскол», как и «русский бунт» — бессмысленный и беспощадный. И когда начинается, и когда заканчивается.

Вот прямо сейчас, летом 1160 года, идёт очередная попытка закончить раскол. Только что приплыл лодиями с Низу первый, после пятнадцатилетнего перерыва, Митрополит Киевский, поставленный Патриархом Константинопольским. Вот именно сейчас, в эти июльские дни, Великий Князь — Ростик — принимает в своих палатах этого грека — Фёдора. Умного, спокойного, доброжелательного. Два умных человека договорятся между собой. И Фёдор, едва отдохнув от дальней дороги, отправляется, по просьбе Ростика, в Чернигов — примирять Великого Князя Киевского с Князем Черниговским. Свояк не простил сюзерену измены — неоказание помощи при набеге Изи Давайдовича с половцами Боняка Боняковича. И Фёдор «преуспел» — слова грека доходят до сердца Свояка. «И прослезился». Снова крестное целование, лобызание святых икон, «клятвенны речи»… Меж князей — хоть видимость мира. Но раскол зацепил слишком многих… И следующей весной Князь Владимирский Андрей Боголюбский пойдёт в Киев «решать вопросы». Но об этом после.

А пока — «реал меняет ритуал». Попы — в дефиците. Можно годами пропускать Рождество и Пасху. А потом за раз отмолить этот грех, как сделал Афанасий Никитин после «Хождения за три моря». Как сделали спутники Магеллана, когда, по возвращению в Португалию, обнаружили, что не заметили «линию перемены даты» и праздники отмечали не в те дни.

Можно и венчание, и крещение отложить до приезда батюшки с очередным «чёсом» по пастве. Но исповедь, предсмертную или назревшую — отложить нельзя. Ибо исповедь более иных обрядов есть «лекарство для души». А душа мятущаяся или отлетающая — товар весьма скоропортящийся. Поэтому, с самого начала и аж до третьего моего тысячелетия, действует в Русской Православной Церкви прямо противоположное Католичеству правило: мирянин может и, в некоторых случаях, обязан принять исповедь любого человека. Мало кто об этом знает, попы про это говорить не любят — в чистом виде снижение прибыльности собственного бизнеса.

Но правило это есть. «И сиё — дело доброе». И я его знаю. А сейчас и вирник вспомнит.