Парикмахерия

Я знал немало людей, которые почитали безудержную откровенность в кругу родных и близких — великой добродетелью. «Да кому ж мне всё не высказать как родным? Я — честный, всё что думаю, как чувствую — так и говорю. Вот ещё — политесы разводить! Я в своём доме, в своей семье — мне ещё и тут думать — как сказать вежливо?!». И выворачивают всё своё, всю душу, всё нутро на родных, на близких, на дорогих и любимых. А про то, что в каждом нормальном человеке нутро его содержит не менее 4 килограммов дерьма — как-то забывают. Или говорят: «ну это же дерьмо — моё. Это же часть меня. Пусть меня и таким любят». Пусть. Только не удивляйся, если на тебя впредь будут смотреть не как на нечто умное, доброе, красивое, а, в первую очередь, как на вместилище четверти пуда человеческого кала. Конечно, родное и близкое, но… вместилище.

– Глава 103

Публичность этого «Последнего дня Помпеи» предполагала реакцию зрителей. Которая последовала. Любава, прижавшаяся к отцу в толпе дворни, выдала стандартную женскую фразу: «Ну я же говорила!».

У Шолом Алейхема один из персонажей постоянно тяжело вздыхает: «Если бы я был таким умным как моя жена потом!». Так это он ещё не слышал финского аналога данного международного женского выражения: «мина ё пухуин!». На мой русскоязычный слух напоминает отчёт сапёра-неудачника о полётах над минным полем.

Как мужчины реагируют на этот озвученный указатель собственной глупости…. Пошёл третий рушник. Или уже четвёртый? Понятно, что взрослый мужчина, владетель, княжий сотник — малявку просто не видит и не слышит. Чем-то похоже на выгуливание собак: собаки не обращают внимания на людей — только друг на друга. Так же реагируют на окружающих и маленькие дети — они разглядывают друг друга, тянутся из колясок, меняются или хвастаются игрушками. И совершенно не замечают взрослых, которые катят эти коляски или подают им игрушки.

Аким Любаву просто не заметил, но на глаза владетелю попался Потаня. После выразительного рассказа владетеля холопу о нем самом, о его жене, дочери, любовнице и отце, Потан услышал «радостную новость» — о своём полном освобождении от холопского состояния. И от пребывания в усадьбе.

В эпоху расцвета Древнеримской Империи вольноотпущенники составляли целый социальный слой. Римляне относились к ним презрительно, но опасливо. Именно эти люди «держали» в своих руках большую часть бизнеса, да и верхушку имперской администрации. Именно вольноотпущенники давали обедневшим патрициям деньги в долг и служили ближайшими советниками императоров. Как правило, получив личную свободу, они оставались членами «дома», поддерживали своего прежнего хозяина и выполняли его поручения.

Так что, акт «освобождения» раба в Древнем Риме или Древней Греции был, как правило, выражением доверия рабовладельца и свидетельством трудовой и интеллектуальной самостоятельности бывшего раба.

На «Святой Руси» освобождение — особо жестокое наказание.

«К чему свободы вольный клич!
Стадам не нужен дар свободы,
Их должно резать или стричь,
Наследство их из рода в роды —
Ярмо с гремушками да бич».

Ах, Александр Сергеевич, ну что ж вы так постоянно правы! Ни одна социальная система, включая рабство, невозможна, если её не поддерживает подавляющая часть населения. «Свобода» отнюдь не синоним процветания, благосостояния, справедливости и прогресса. Получив новую свободу, люди ещё долго продолжают следовать прежним ценностям — «Ярмо с гремушками да бич». Уже вполне свободно. Даже с риском для собственной жизни. И вполне демократически выбирают себе в правительство убийц-террористов — в Газе, или нацистов — в Веймарской республике.

Здесь, на «Святой Руси», слово — «свобода» означает для холопа «изгнание». Что такое «изгой», «изверг» — я уже говорил. Человек, лишённый общины, защиты и поддержки своего рода, своей сословной группы, просто — хозяина своего, немедленно превращается в «монету ходячую». Которую каждый кто сильнее — стремится «прибрать». Исключение — ни на что не годные люди. Больные, калечные, старые. Таких рабов — «отпускают для помирания». Чтобы не кормить бесполезного старика, чтобы не тратится на похороны. «Освобождение на смерть». Как выгоняют со двора старую собаку.

Как мило и смешно подобный эпизод выглядит в украинском мультике о волке и старом псе, получившим за свою службу хозяйский пинок в сторону леса. Счастливая концовка с запоминающимся афоризмом: «Щас спою!».

Ещё есть древняя новгородская сказка о том, как старого полуслепого коня добрый хозяин не на живодёрню отправил, а просто выгнал. Конь ходил ночью по Новгороду, добрёл до вечевого колокола и стал жевать верёвку. Колокол зазвонил, народ прибежал. Поднятые по ложной тревоге новогородцы, выразительно выразили хозяину коня своё недоумение. Так выразительно, что овса у коня стало без ограничений.