Парикмахерские ребята

— Пожалуй. Поэтому завидую вам.

— Чего там завидовать, — буркнул я, садясь. — Подумаешь, эка невидаль. Вы тоже были молоды.

Старичок рассмеялся, но будто из вежливости, по обязанности:

— Не ценил… Хотя, кто знает, если бы молодость вернулась, не повторилось бы все так же. Путешествуете?

— Нет, завербовался на работу.

— Работа… — как бы про себя повторил старик, — довольны своей работой?

— Не знаю. Поживем — увидим.

— Вы никогда не размышляли о необъятности мира?

— Не приходилось.

— Жаль… Я последнее время часто об этом думаю. Иногда даже просыпаюсь по ночам… Человечество огромно — каждый лишь винтик в огромной машине цивилизации. Его легко заменить. Машина эта кажется мне всесильной, а иногда далекой от совершенства… Вот, к примеру, все мы разделены на двести рангов, — и это, должно быть, справедливо, потому что существует в человеке внутренний потенциал, потолок, выше которого он прыгнуть не может… С одной стороны, а с другой — человек смертен… Более того, независимо от своего ранга, от значимости он живет приблизительно одно и то же время. Так же болеет. Было бы правильней, если бы люди выше рангом и жили дольше. Вы не находите это справедливым?

— Не нахожу…

— Вам виднее, вам виднее… Впрочем, вы всегда непостижимы. Иногда кажется, что законы логики не действуют на вас.

— На кого на вас? — спросил я.

Старичок добродушно рассмеялся и посмотрел на меня. В его глазах прыгали хитрые искорки.

— На молодежь, конечно… — смеялся он.

Он показался мне забавным старикашкой, добрым и немножко болтливым.

— Я слышал, старые люди не в состоянии понимать молодых.

— Упрек справедливый, принимаю… Вы в школе хорошо учились?

— Неплохо.

— Что вы, к примеру, можете сказать об общественной иерархии цивилизации?

— Могу сказать, что директора школы видел часто, администратора района один раз, когда он приезжал на праздник начала учебного года, администратора города только по видео. Администратора планеты — тоже. Вот и все, совет администраторов планет составляет Центральный Совет, который решает вопросы в масштабе Заселенных Земель. Зреть их простому смертному не дано… Зачем вы спрашиваете?

— Интересно, насколько нынешняя молодежь осведомлена в этих вопросах… Как вы считаете, если возникла необходимость срочно принять решение, обязательно собирать Совет?

— Нет… Думаю, что нет.

— Правильно, администраторы планет не успеют посоветоваться…

Должно быть, эта проблема искренне занимала старичка, потому что он глубоко задумался — скосил голову набок и полуприкрыл глаза.

— В наше время, — наконец сказал он, — люди слишком ленивы. Сдвинуться с места для нас проблема, а под лежачий камень, как известно, вода не течет…

Он посмотрел на меня, словно ожидая ответа на свой непонятный вопрос, и, не дождавшись, продолжал:

— Что касается меня, то я боюсь космоса… Не потому, что он страшен или ему нет конца, — потому что в нем скрыто новое… Смешно, правда?

— Совсем не смешно, — сказал я.

— Вот видите, вы меня понимаете, а я вас — нет, — заливисто рассмеялся старичок.

В это время включилась трансляция, женский голос предупредил, что ужин начнется через десять минут. Оба ресторана уже открыты для желающих.

В дверь постучали, — блестя нашивками, вошел капитан транспорта и, вытянувшись по стойке «смирно», пригласил старичка на ужин в кают-компанию… Старичок, казалось, нисколько не удивился невероятному происшествию. Он кивнул и показал на меня.

— Если не возражаете, я буду с молодым другом.

Капитан не возражал.

— Вы, должно быть, большой начальник? — спросил я.

Он кивнул, вполне, впрочем, демократично.

— Какой у вас квалификационный балл?

Он посмотрел на меня и сказал спокойно:

— «Двести».

Я подпрыгнул на месте.

— Такого же не бывает!

— Случается иногда, — не согласился он. — Бывает даже и не такое: люди, которые вообще не получают квалификации.

— Не может быть, — сказал я довольно кисло.

— Могут быть и бывают.

После ужина, на котором команда транспорта постаралась блеснуть гостеприимством, мы вернулись в каюту. Странно, должно быть, но лоск и светскость вечера, его богатство, экзотичность обстановки не произвели впечатления. Я с особой остротой чувствовал себя вором, словно бы присвоил право сидеть рядом с вежливым старичком, одним из умнейших людей цивилизации.

— Мой балл «сорок два», — сказал я, когда дверь закрылась и мы остались одни.

— «Сорок два», — повторил он медленно. — Может быть, и так… Вас смущает наше знакомство? Да, в нем много необычного…

Он некоторое время разглядывал меня, затем сказал:

— Через час транспорт делает остановку. Я покину вас. Меня не оставляет мысль, что вас что-то гнетет. Не поделитесь ли со мной проблемами? В моих руках сосредоточена большая власть, невероятная. Я иногда не подозреваю о размерах ее… Думаю, в моих силах помочь вам.

— Почему?

— Потому, что вы мне понравились, — рассмеялся он. Но смеялись одни губы, глаза же оставались проницательно-печальны.

— У меня все хорошо, — сказал я.

— Как знаете, — произнес он, вставая. — Мне пора… поверьте, приятно было с вами познакомиться.

— Вы мне тоже понравились, — ответил я, пожимая его руку.