Париж

Но иногда в его синих глазах можно было заметить тихую задумчивость или даже тень гордой меланхолии. Его братья-офицеры считали своей обязанностью дразнить его и по этому поводу.

– Все-таки есть в вас что-то загадочное, де Синь, – заметил один из них и сейчас. – Должно быть, у вас, как у Атоса из «Трех мушкетеров», есть прошлая жизнь, которую вы держите в секрете. Или тайная печаль. Это женщина?

– Ну конечно! – вскричал самый юный из офицеров. – Расскажите нам, де Синь. Мы никому не откроем вашего секрета. По крайней мере десять минут!

– Нет, – поправил их капитан, старший по званию и по возрасту. – В этом статном кавалеристе скрывается идеалист. Однажды, де Синь, вы станете героем, таким же знаменитым, как великий Баярд – рыцарь без страха и упрека! Или же удивите нас всех и удалитесь в монастырь.

– В монастырь?! – воскликнул младший офицер. – О чем вы говорите? Мы же в «Мулен Руж», черт побери!

– Согласен, – улыбнулся Роланд. – Любой, кто хочет стать монахом, будет немедленно выдворен из кабаре. – Пора было покончить с этими догадками относительно его характера. Он осмотрел стол. – Кажется, нам нужно еще шампанского.

Капитан подал официанту знак, и тот подскочил к их столу.

– Еще шампанского, Люк.

– Сию секунду, господин капитан.

Через несколько минут началось представление.

Нужно признать, думал Роланд, в своей сфере «Мулен Руж» достиг высочайшего уровня. Похожий на пещеру зал вмещал дюжины столиков, но с любого места сцена была хорошо видна. Атмосфера заведения частично создавалась его необычным освещением: газовые фонари давали теплый свет, а новинка – электрические лампочки дополняли его, заливая зал искрящимся сиянием. Все это великолепие к тому же отражалось в огромном зеркале у сцены, и общий эффект был одновременно и смелым, и волшебным.

Оркестр был бесподобным. И конечно же, труппа.

В тот вечер программа была смешанная: экзотические танцы, акробатические этюды, в которых танцовщицы одна за другой картинно падали на шпагат, и, конечно, тот танец, который стал визитной карточкой «Мулен Руж», – канкан.

– Жаль, что вы не видели, как пляшет канкан Ла Гулю, – сказал капитан Роланду.

Тот кивнул, понимая, о чем речь.

За те пять лет, что Ла Гулю выступала в кабаре, она стала легендой. Теперь у нее был свой цирк. Но сменившая ее на сцене «Мулен Руж» танцовщица Жанна Авриль, уже прославившаяся благодаря плакатам Тулуз-Лотрека, была столь же талантлива. Но если Ла Гулю была более яркой и вызывающей, то Авриль отличалась более изысканным стилем.

На сцену вышли танцовщицы в шелковых платьях, черных чулках и экстравагантных пышных нижних юбках. Начали они с того, что, стоя в ряд, стали поднимать юбки и вскидывать ноги. Потом ряд распался – танцовщицы выделывали сложные фигуры танца, ноги взлетали все выше. Одна сделала колесо, две другие сели на шпагат. Потом красотки выстроились в две линии, и появилась Жанна Авриль.

Все девушки труппы были в отличной физической форме, но Авриль превосходила всех. Танцовщицы, делая махи ногами, опирались друг на друга в общем ряду, но она могла стоять на одной ноге, словно балерина, и выделывать второй махи и полумахи, вращаясь вокруг своей оси. Минуту за минутой, пока труппа повторяла движения канкана во все ускоряющемся темпе, Авриль впереди исполняла свою партию, пока наконец не опустилась одним молниеносным, текучим движением на шпагат: казалось, ничего не могло быть естественнее.

Это был канкан и в то же время нечто большее. Это был шедевр.

Танец закончился, и зрители как один встали с мест. Но никто не вскочил на ноги быстрее, чем Роланд.

– Прекрасно! – кричал он, аплодируя.

Когда публика выплеснула свой восторг, конферансье объявил перерыв, который нужен был оркестру перед началом танцев.

Для офицеров за сдвинутыми столиками настал долгожданный момент. Капитан взял на себя руководство.

– На этом листе, – сказал он, вытаскивая бумагу из кармана, – написаны имена двадцати офицеров, пожелавших участвовать в жеребьевке. Против каждого имени – цифра. Те же цифры – на этих карточках… – Капитан ловким жестом предъявил их компании. – Пожалуйста, посмотрите. – Он церемонно разложил квадратики бумаги на столе. – Очень хорошо. Чтобы обеспечить абсолютную непредвзятость, я приготовил повязку для глаз. – Перед офицерами появился черный шелковый платок. – Люк! – позвал капитан официанта. – Принеси нам большую супницу.

Люк немедленно исполнил приказ.

Роланд обратил внимание, что их официант был весьма привлекательным молодым человеком, с умным лицом и темными волосами, прядь которых то и дело падала на высокий лоб. Он мог быть как французом, так и итальянцем, решил Роланд. Но определить возраст официанта он затруднялся. Проворство движений свидетельствовало, что вряд ли ему больше двадцати, однако свободные, искушенные манеры предполагали более зрелый возраст.

– Люк, – обратился капитан к официанту, – сейчас я завяжу тебе глаза. – И обернул черный платок вокруг его головы.

Войдя в «Мулен Руж», Жак Ле Сур не сразу заметил офицеров. Он их и не искал, так как пришел сюда с другой целью – потанцевать.