Париж

Расположено заведение было у подножия холма, на широком и тенистом бульваре Клиши, который являлся границей между сплоченными рядами кварталов барона Османа и крутобоким хаосом Монмартра. Кабаре построили на бывшем садовом участке, втиснутом между двумя респектабельными шестиэтажными домами. Низкий прямоугольный фасад стал краем платформы, на котором установили почти полноразмерную модель ветряной мельницы, выкрашенную в ярко-красный цвет.

Даже по меркам пышной Belle `Epoque – Прекрасной эпохи, как назовут позднее этот период, «Мулен Руж» была экстравагантна. Одиозные старинные мельницы на вершине холма с незапамятных времен были частью пейзажа, но эта кричащая модель явилась дерзким вызовом буржуазному бульвару, каковой и задумывалась.

И в этом была ее прекрасная, истинно французская сущность.

Начиная со времен Людовика XIV правительства пытались навязать строгий классический порядок древним разноплеменным землям Франции (каждая из которых имела собственный диалект и по два десятка собственных сыров), и не всегда это проходило безболезненно. И даже здесь, в столице страны, духи старого, средневекового Парижа, духи рынков, аллей и толчеи то и дело пробивались наружу. Словно яркие цветы и непочтительные сорняки, они прорастали сквозь бетонированные поверхности и суровую упорядоченность монархов, бюрократов и полицейских.

«Мулен Руж» была одним из таких сорняков, нахального красного цвета. И в нем исполняли лучший канкан в Париже.

Туда ходили все: рабочие, «ночные бабочки», парижане среднего класса и аристократия. Там бывал даже принц Уэльский.

Молодые офицеры были из аристократов, и все служили в одном полку. По большей части они располагались в других местах, чаще всего на восточной границе Франции, но так случилось, что сейчас их полк стоял в Париже, и они были намерены взять у него все.

Как было принято в аристократических кругах того времени, офицеры посещали один и тот же бордель. Все подобные заведения Парижа подчинялись законам, и дважды в неделю там проводился медицинский осмотр, а самые изысканные из них напоминали особняки, комнаты в которых могли быть оформлены в том или ином экзотическом стиле – мавританском, вавилонском, восточном. Принц Уэльский, приезжая в Париж, любил захаживать в один шикарный бордель, где пристрастился принимать персональную ванну с шампанским. Публичный дом, куда ходили офицеры полка, стоял в квартале между Оперой и Лувром. Он был неприметным снаружи, восхитительным внутри, и среди его клиентов имелось несколько знатных персон.

Но превыше любых борделей ценились куртизанки, grandes horizontales. Многие из них состояли на содержании у того или иного богача, тогда как другие сходились с мужчиной порой лишь на одну ночь. Наиболее удачливые куртизанки имели шанс выйти замуж за состоятельного пожилого клиента, может быть даже с титулом. Оставаясь вдовами в довольно молодом возрасте, далее они жили в свое удовольствие и заводили салоны. И конечно же, обзаводились новыми любовниками, если только те понимали, что от них ждут подарков, в том числе денежных, в благодарность за проявленный интерес.

Куртизанка, известная как Прекрасная Елена, наиболее славна была своим обаянием. Проведенная с ней ночь считалась величайшим достижением. И стоила очень дорого. Даже самые богатые из молодых офицеров-аристократов не могли позволить себе такую роскошь. И потому придумали остроумный план.

Каждый из двадцати офицеров внес одинаковую сумму, превышающую стоимость визита в тот неприметный бордель возле Оперы. Сегодня вечером они собирались тянуть жребий, кому достанутся собранные средства, предназначенные для оплаты визита к Прекрасной Елене. А перед тем хотели выпить шампанского и посмотреть представление в «Мулен Руж».

Роланд де Синь раньше никогда здесь не бывал. Обычно он посещал варьете «Фоли-Бержер»: оно было расположено ближе к центру и ему нравились тамошние первоклассные комедии и современные танцы. До «Мулен Руж» с ее более пикантной программой он так и не дошел. Само собой, как только товарищи обнаружили этот факт, де Синь подвергся дружному поддразниванию, которое переносил добродушно и с юмором.

Товарищи по оружию хорошо относились к Роланду. Он с самого начала проявил прекрасные способности к службе. В Сен-Сире он был одним из лучших учеников класса. Что было еще более важно для его знатных компаньонов, в Школе верховой езды в Сомюре Роланд выказал такое мастерство, что чуть было не попал в элитную конную команду «Кадр Нуар». Он был хорошим полковым офицером, его уважали солдаты, а друзья ценили за верность и чувство юмора. Его знали как человека, который всегда говорит правду. И внешность у него была самая что ни на есть кавалерийская: ростом он даже слегка обогнал отца, волосы носил на прямой пробор, откуда они расходились коротко подстриженными волнами. У него также были небольшие аккуратные усы, зачесанные наружу, но не подкрученные. В общем, внешностью Роланд обладал весьма приятной и при этом мужественной.