Париж

– Почти никто не знает. Ответ тем не менее удивителен своей простотой и сводится вот к чему: надо делать как можно меньше. – Читая на лице Робера глубочайшее недоумение, барон поднял руку. – Вы думаете, что король и я загружены государственными делами, и это так и есть. Позвольте объяснить. Видите ли, правители Франции обычно занимались разрушением страны. Они затевали войны. Неурядицы последних десятилетий привели сельское хозяйство в полный упадок. Вот почему мне нужны люди, чтобы строить дороги и мосты. А еще у королей есть прискорбная привычка возводить дорогостоящие дворцы и раздавать деньги друзьям. Нынешний король ничем не лучше своих предшественников. – Чиновник понимающе улыбнулся. – Не волнуйтесь. Я каждый день говорю ему то же самое в лицо. Но вот в чем суть, месье де Синь: несмотря на многовековые старания королей уничтожить Францию, сделать этого они не могут. Наша земля слишком велика и богата: бесконечные пшеничные поля, что тянутся от Шартра до Германии, сады и скотоводческие фермы Нормандии, виноградники Бургундии… Список можно продолжать до бесконечности. Оставьте земледелие в покое на год или два, и оно возродится. Поэтому я вижу свою роль только в том, чтобы заниматься главным: нанимать лишь тех людей, которые могут принести пользу, строить только то, что нужно, и по возможности не встревать в войны, ведь я солдат и знаю, как они губительны. Если придерживаться этих правил, то богатство вновь потечет во Францию полноводной рекой. Вот почему у нас в казне появились деньги. И вот почему я не могу создать для вашего брата ненужную должность.

Опечаленный Робер уже уходил, когда мудрый государственный муж дал ему один совет:

– Попробуйте добиться аудиенции у короля. Он мне не подвластен.

На это потребовалось время. Робер усердно обходил всех знакомых вельмож. И наконец его представили королю. Здесь, при дворе, его имя и стоящие за ним века верного служения короне обеспечили ему достаточно теплый прием.

Король оказался очень приветлив. Не сразу, но все же Робер набрался смелости и попросил высочайшего позволения представить младшего брата, когда тот будет в Париже. Король милостиво дал свое позволение.

В этом и заключалась сегодняшняя миссия братьев. Сделает ли король что-нибудь для Алана, если молодой человек ему придется по нраву? Этого не знал никто.

Визит к королю они обсудили во всех деталях. Чуть ли не впервые в жизни младший брат нервничал:

– Что мне следует делать? Что говорить?

– Просто будь собой, мой дорогой брат. Ты нравишься людям таким, какой есть. И даже если попытаешься изобразить что-то другое, король тебя сразу раскусит. Помни, он в жизни повидал почти все, что можно. Тебе нужно запомнить всего четыре вещи.

– Что же это?

– Во-первых, где бы он ни был, с ним всегда женщины. Будь вежлив со всеми дамами. Каждая может оказаться его любовницей, а то и сразу несколько. Одна из них может даже быть его женой. – (Алан кивнул.) – Во-вторых, ты обожаешь его новый мост. Тот, что он почти закончил, я показывал тебе его недавно. Помнишь, что я говорил?

– Новый мост. Сделан из камня. Пересекает всю ширину реки, посередине едва касаясь западной оконечности острова.

– И… Ты кое-что забыл.

– Ах да. На нем не будет ни единого дома. Только мост, первый не загроможденный зданиями мост в Париже. Почему это так важно?

– Потому что с этого моста без помех будет открываться вид на Лувр, и от этого дворец будет выглядеть еще великолепнее. Король одержим этой идеей. Ни в коем случае не забудь об этом.

– Не забуду.

– В-третьих, если он предложит тебе сыграть в карты, соглашайся немедленно, даже если у тебя не будет при себе ни сантима.

– Но если я проиграю?

– Крайне маловероятно. Почти всегда проигрывает король. Он любит проигрывать. Ему нравится давать людям деньги. Сюлли приходится вечно искать средства, чтобы заплатить его карточные долги, и барон ужасно злится. Подозреваю, что короля это весьма забавляет.

– Ты говорил, что нужно знать четыре вещи, а упомянул пока только про три.

– Мм… Да… Это кое-что особенное. – Робер поморщился, потом собрался с духом и поведал брату, что было у него на уме.

– О мой Бог, – сказал Алан.

Король Франции Генрих IV. Король Наваррский. Рожден в католичестве и обращен матерью в протестантизм. Оставался протестантом до тех пор, пока в роковой день святого Варфоломея Екатерина Медичи не пригрозила убить его, если он не станет снова католиком.

И кто знает, может, он так и оставался бы католиком, если бы Екатерина и Гизы не совершили один просчет. Они полагали, что кровавая бойня 1572 года запугает оставшихся в живых протестантов так, что они больше не будут доставлять католической власти беспокойств. Не вышло.

Хотя королевские армии давили на них всей мощью, величайшие цитадели протестантизма вроде Ла-Рошели устояли. Вскоре они с новой силой стали требовать от правительства свободы совести.