Париж

Итак, сегодняшний день давал Фоксу единственный в обозримом будущем шанс повлиять на родителей Мари. Нельзя упускать подходящего момента. Он должен найти способ обеспечить себе постоянный доступ в их дом.

И потому Фокс не тратил времени зря, а сразу постарался расположить к себе мадам Бланшар.

– Мне, как англичанину, мадам, ваш выбор щенка доставляет особое удовольствие, – начал он. – Эта порода выведена в Англии около двух веков назад. Хотя, – лукаво улыбнулся он, – некоторые злонамеренные лица утверждают, будто этих спаниелей привезла в Англию французская принцесса, которая вышла замуж за нашего короля Карла.

– Эти собаки становятся очень популярными, – сказала Мари.

– Да. И я хотел бы отметить вот что. Сейчас прилагаются усилия для скрещивания этих спаниелей с мопсами в расчете, что так они станут еще симпатичнее, и результаты не впечатляют. А вот ваша собака, как я вижу, происходит от чистой старинной породы, которая, на мой вкус, гораздо лучше.

– Он абсолютно прав, между прочим, – вставил Жюль. – То же самое мне говорил и заводчик.

Что касается жены, то она одарила Фокса улыбкой, которая подтвердила, что очко он заработал.

– В одной из ранних картин Мане есть точно такой же песик, – заметил Хэдли.

– Он знает все, – сказала с восхищенной улыбкой Мари.

– Это точно, – поддержал ее брат. – Вскоре, Хэдли, ты будешь знать о Франции больше нас.

– Вы преувеличиваете, – добродушно улыбался Хэдли. – И я докажу это: например, я почти ничего не знаю о том месте, куда мы едем.

Мари была приятно удивлена. Едва ландо остановилось перед воротами, как к ним навстречу заспешил пожилой лысеющий человек. После краткого приветствия Фоксу он тут же обратился к ее родителям:

– Месье и мадам Бланшар? Я личный секретарь месье Иффла, и он передает вам тысячу извинений. Он так ждал встречи с вами, но этим утром ему пришло известие, что его племянница заболела, и он вынужден был немедленно вернуться в Париж. Однако месье Иффла выражает надежду, что вы получите удовольствие от визита. Я здесь специально, чтобы все вам показать. – Он поклонился. – Месье Иффла и его племянницы – большие поклонники универмага «Жозефина», и это огромная честь – пригласить вас в дом императрицы Жозефины, в честь которой, как я понимаю, вы и назвали свой магазин.

– Месье Иффла крайне любезен, – сказал Жюль, и было видно, что он польщен.

Какой милый человек этот Фокс, думала Мари. Сколько же ему пришлось хлопотать, чтобы обеспечить столь радушный прием и доставить ее родителям удовольствие.

Ведь если Жюль Бланшар был богат, то состояние месье Иффла имело совершенно иные масштабы. Рожденный в Бордо в еврейской семье из Марокко, он взял в жены христианку и благодаря толковым вложениям стал одним из богатейших людей Франции. Его состояние и широкая филантропическая деятельность дали ему прозвище Осирис – по имени египетского бога возрождения.

И если бы не Осирис, то Мальмезон, национальное достояние, был бы, вероятно, в руинах.

По сути, это был большой особняк, достойный называться замком благодаря своим элегантным пропорциям. Или даже загородным дворцом, если учесть его расположение всего в шести километрах к западу от Булонского леса.

Жозефина Богарне, только что вышедшая замуж за подающего надежды генерала Бонапарта, купила это маленькое поместье через несколько лет после Французской революции. К моменту окончания Египетской кампании молодой военачальник обнаружил, что Жозефина истратила на дом и его обновление больше, чем он мог оплатить. Но расточительность Жозефины не пропала даром: она получила очаровательную усадьбу, где и прожила до самой смерти. Дни Наполеона миновали, дом несколько раз менял владельцев, а во время войны 1870–1871 года сильно пострадал – в нем даже располагалась немецкая казарма. После этого он находился в запустении.

Но теперь Осирис наводил тут порядок.

– Пройдут еще годы, прежде чем можно будет говорить о полном восстановлении, – объяснял его секретарь, – но месье Иффла собрал интереснейшую коллекцию, посвященную Наполеону, для которой усадьба станет домом. Месье Иффла – большой почитатель императора.

– Что именно его восхищает в Наполеоне? – поинтересовался Марк.

– Многое. Но особенно то, что Наполеон дал евреям свободу исповедовать свою религию.

Пока они гуляли по дому, их гид показал им музыкальную комнату, столовую с мозаикой из Помпеев, кабинет, оформленный под армейскую палатку, и библиотеку, которая могла бы принадлежать римскому императору. Все в доме носило отпечаток личности Наполеона. А Мари с матерью больше всего понравилась пышная, но приятная комната Жозефины, с кроватью под балдахином.

– Нужно помнить о том, – рассуждал гид, – что Жозефина научилась быть элегантной дамой, но навсегда осталась немного экстравагантной. Она ведь выросла среди плантаций на острове в Карибском море. Наверное, это и привлекло к ней Наполеона: она была не такой, как все.

– А вот я совсем не путешествовала, – опечалилась Мари.

– У вас еще все впереди, мадемуазель, – утешил ее секретарь Осириса.