Париж: анатомия великого города

Король решил, что инцидент хоть и кровавый, но внимания не заслуживает, и возложил вину за беспорядки на парламент Парижа. Важно заметить, что это столкновение произошло в стране, находившейся на грани бунта, расшатанной безработицей и страхом голода. По всей Франции к 1788 году множество пролетариев не имели работы (только в Лионе около 25 000 ткачей сидели по домам). Провинции заполнились нищими, бродившими по деревням в поисках крох пропитания. Четырнадцатью годами ранее волнения из-за нехватки хлеба в Бретани (так называемые «мучные бунты») вынудили корону рассредоточить войска по потенциально опасным регионам. Теперь же, когда банкротство проникло в каждый дом, когда по всей стране простые рабочие и крестьяне нападали на священников, аристократов и буржуа, Франция оказалась на грани катастрофы. Вместе с тем, казалось, никто из монаршей семьи понятия не имел о происходящем, а если и знал, то молчал и бездействовал.

События, превратившие бунты в полноценную политическую революцию, начались 17 июня 1789 года: в этот день делегаты третьего сословия — простолюдины — объявили, что лишь они являются истинными представителями французского народа в Национальном собрании. То был вызов, брошенный в лицо не только извечно державшим верх над третьим сословием первому и второму (священнослужителям и аристократии), но самому королю. Первое, что сделал монарх, — отправил в Париж и Версаль солдат и артиллерию. Парижские и версальские улицы были заполнены недовольными, обозленными, голодными безработными, которые объединились с рабочими, и все они были унижены сильными мира сего. Следующие несколько недель прошли в чтении яростных памфлетов, шумных политических спорах; за это же время в ответ на призыв депутатов третьего сословия со всех уголков города собралась народная армия.

К 12 июля король уволил Жака Неккера с поста советника и заменил его авторитарным бароном де Бретейлем. Но восстание было уже не остановить. Отставку Неккера — одного из немногих членов правительства, продолжавших пользоваться популярностью среди народа, — расценили как оскорбление и вызов. Горожане почти мгновенно начали формировать милицейские отряды и готовиться к уличным боям, вооружаться ружьями и пиками. Тысячные толпы в Версале громогласно требовали восстановить Неккера в должности. Король требования проигнорировал.

Охота за оружием переросла в настоящую страсть: 14 июля толпа разорила даже музей на площади Людовика XV, но вооружение времен Генриха IV, которое там хранилось, давно устарело и пришло в негодность; больше пользы принес налет на гарнизон Дома Инвалидов — было захвачено более 30 000 мушкетов. Теперь толпы вооруженных, злых и опасных как никогда парижан направились к тюрьме Бастилия — воплощению монаршей тирании, издавна вызывавшему ненависть. Начальник тюрьмы де Лонэ поначалу пытался вести переговоры, но после приказал своим людям стрелять по бунтовщикам. К концу дня было убито около двух сотен восставших. В ответ толпа подожгла здание и взяла штурмом древнюю крепость: переплыв ров на подвернувшихся под руку досках и бревнах, нападавшие получили ключ от подъемного моста у дружески настроенного охранника. Некий поваренок Десно ножом отпилил голову де Лонэ и носил ее на пике по улицам столицы. Когда полагавший, что в Париже все спокойно, Людовик XVI услышал о случившемся, он обратился к одному из своих советников с вопросом: что это, беспорядки или очередной бунт. «Нет, сир, — ответил ему чиновник, — это революция».

Убивая короля

Именно слабость института монархии стала причиной того, что спровоцированные необходимостью реформ серийные бунты переросли в полномасштабную революцию. Никто и помыслить не мог о подобном, прецедентов в истории Франции не было. Если королей и убивали раньше, это совершали одиночки или небольшие группировки. Гражданская война в Англии, где за сто лет до французских событий страной вместо монарха правил лорд-протектор Оливер Кромвель, в счет не шла: во Франции и в Европе в целом происходящее сочли незначительным региональным столкновением. Во Франции же король был столпом общества, вокруг этой фигуры вращалось все государство. Без короля само существование французской нации оказывалось под угрозой.

Решиться на уничтожение монархии было совсем не просто. Даже впав в ярость, третье сословие не помышляло об упразднении короны. Потребовалось несколько шагов, один радикальнее другого, ряд провокаций со стороны группировок разного толка, ранее находившихся на задворках политической жизни страны или вообще из нее исключенных, чтобы возникло решение убить Короля.

Женщины из среды парижского рабочего класса, например, впервые в истории Франции и Европы стали силой, действительно влиявшей на радикальные перемены в стране. Историки Великой французской революции бесконечно демонизируют этих дам, называют грубыми ведьмами, высмеивают злобных tricoteuses[78], получавших извращенное удовольствие при виде сцен страданий и смертей, произошедших в самые кровавые дни тех лет.