Париж никогда тебя не оставит

Сперва Шарлотт отказывается верить слухам насчет того женского трупа, но вокруг все только об этом и говорят. А потом месье Грассэн, старый друг ее отца, заходит в магазин и рассказывает ей, что это вовсе не слух, а обыкновенная ошибка.

– Ребята в одной из отколовшихся групп немного увлеклись. Рано или поздно такое должно было случиться. – А потом произносит те слова, которые ее окончательно убеждают: – Любительская месть.

Она вздрагивает.

– Вот поэтому-то я здесь. Это только между нами, но я слышал, как называлось твое имя. Знаю, правды в этом никакой нет, – быстро продолжает он, удерживая ее взгляд, заставляя ее разделить эту ложь. Если ложь не будет общей, то совесть не даст ему выполнить обещание, данное ее отцу. Он – часть Сопротивления. Он не может спасти collabo. – Но я больше не хочу ошибок. Будет лучше, если вы с ребенком оставите Париж.

Она начинает перечислять препятствия, которые делают это невозможным. Он ее прерывает. Он уже обо всем договорился с одним своим товарищем. Им с Виви надо быть завтра в два после полудня в кафе на площади Пигаль. Ей нужно иметь при себе томик «Саламбо» Флобера. Молодой человек будет держать книгу стихов Луизы Коле. Месье Грассэн улыбается: «Тайные знаки интеллигенции». И они сразу отправятся на юг.

Она повторяет, что у ее велосипеда отсутствует заднее колесо. Он отвечает, что у его человека будет при себе лишний велосипед. С корзинкой для ребенка. Есть одна ферма, до которой они с легкостью смогут добраться еще до темноты.

– Это будет опасно, – добавляет он. – Казалось бы, боши должны сдаться теперь, когда им известно, что проиграли, но им просто не хватает гибкости, чтобы сменить курс. И человечности тоже. Вместо этого они только зверствуют еще сильнее. Точно загнанное в ловушку животное. И все же для вас с ребенком сейчас опаснее оставаться здесь.

Все это он говорит ей очень быстро. Ему явно не терпится убраться отсюда поскорее. Она идет за ним к двери и спрашивает об отце. Он отвечает, что уже некоторое время ничего от него не слышал.

– Он бы настоял на вашем отъезде. Сам же он уехал.

Она благодарит его, не добавив, что отец спасался от немцев, а она бежит от собственных соотечественников. Тут ей приходит на ум консьержка. Соотечественница.

На следующее утро она пакует небольшой чемодан – немного одежды для нее и для Виви и остатки тех продуктов, которые в последний раз приносил Джулиан. Она так и не видела его с тех пор, как тремя днями раньше он приходил в магазин с очередным своим невозможным замыслом, но даже если бы он пришел, она не сказала бы ему о том, что уезжает. Как она может сказать немецкому офицеру, пускай даже и не настоящему немецкому офицеру, пускай даже и такому, которому она начала доверять, что ее вывозят из города участники Сопротивления? Кроме того, ей не хочется прощаний.

Тот день выдается теплым, но облачным. В воздухе пахнет дождем, однако с неба пока не капает. Она воспринимает это как доброе предзнаменование. Вот до чего она дошла – гадает по погоде. Когда она подходит к кафе, то замечает два велосипеда, прикованных цепью к столбу. На одном позади седла приторочена большая корзина. Умудряясь держать сразу и Виви за руку, и чемоданчик, одновременно прижимая к груди томик Флобера – так, чтобы название было на виду, – она лавирует между уличными столиками и заходит внутрь. Глаза не сразу привыкают к полутемному залу. За столиком в углу сидят двое мужчин, за другим – мужчина и женщина. Никто не сидит в одиночку. Ни у кого нет никаких книг. А потом она ее замечает. Книга лежит на одном из пустующих столиков. Она делает шаг ближе, чтобы прочесть название на обложке. «Fleurs du midi», автор – Луиза Коле. Может, он отошел в туалет. Вот только она знает, что это не так. В подобной ситуации никто не станет отходить в туалет. Она осторожно обводит взглядом кафе. За ней наблюдает официант. И неторопливо направляется к столику с книгой.

– По крайней мере, – шепчет он, подбирая книгу и начиная протирать стол, – это не были суки жандармы. Теперь бошам самим приходится делать за себя грязную работу.

Тряпка совершает круг за кругом по заляпанной поверхности, стирая пятна, и она уже больше не может сказать, вино это было или кровь. Все еще стискивая ручку Виви и прижимая к себе томик Флобера, она выходит из кафе и останавливается, замявшись, возле велосипедов. Ничто не мешает ей взять и уехать из города самостоятельно. Кроме цепи, которой оба велосипеда прикованы к столбу.

Тем вечером она уже собирается закрывать магазин, когда внутрь проскальзывает Джулиан. Он рассказывает ей о трупе женщины, найденном в Сене.

– Это была ошибка, – говорит она.

– Плохое утешение для этой женщины. – Он косится в сторону Виви. – Или ее детей, если у нее они были.

И повторно излагает ей все тот же план.

– Хорошо, – говорит она.

* * *

Всего одно слово в ее документах – и дело сделано. Джулиан просто вписывает в нужном месте juif. А еще приносит ей желтую звезду.

– Ты уверен, что депортаций больше не будет? – спрашивает она еще раз, пришивая на платье звезду.