Париж слезам не верит

— Да-а, — протянул Пётр Михайлович, наливая себе стопку. — Но до титула княгини Волконской ей не допрыгнуть. Клянусь Богом! Бедная Соня. Доктора не знают, что посоветовать. И ей тяжело без детей.

— Может быть, вам стоит забрать их из Одессы? — осмелился высказать своё мнение Арсений.

— Чтобы над ними издевались из-за сумасшествия матери? — Петрохан залпом осушил стопку. — Ей-богу, давно бы уже привёз сюда. Совсем от рук отбились. А Соню они слушаются. Она умеет цыкнуть. Даже такая, как сейчас.

— Высокое положение защитит их от насмешек в глаза, — возразил Закревский. — А за глаза люди говорят гадости даже о государе.

— Наверное, вы правы, — князь надолго задумался, подняв кудлатую голову и уставившись в окно неподвижным взглядом. — Мне сорок два. Когда мужчина в моём возрасте встречает юное создание, ему кажется, что судьба даёт второй шанс…

— Что же вы намерены делать? — осторожно спросил Арсений.

Князь задержал вздох.

— Вернусь к Соне. Мне нужно быть с ней. Двадцать лет из жизни не выкинешь. Мы светские люди, она всегда прощала мои шалости. Разве можно оставить человека в таком положении?

Оба снова замолчали. Арсений испытывал сильнейшее неудобство. Но Петрохан, кажется, не держал на него зла. Так получилось. И лучше Закревский, чем кто-то другой. Этот хотя бы честный малый и не болтлив.

— Да! — вдруг вспомнил князь. — Вы будете смеяться, но нам велено разработать новый план дислокации войск. Чёрт, после всего, что вы рассказали, я уже не знаю, как к этому относиться. Сам-то по глупости поднял шум. Подал возражения.

— Где? — Арсений преисполнился самых худых предчувствий. — Мы вторгаемся в Египет? Оккупируем Корсику? Или маршируем до Индии?

— Гораздо ближе, — хмыкнул князь. — Приказано подготовиться к переброске войск из Кронштадта через Голландию во Францию, под команду вашего друга Воронцова.

Закревский опешил.

— Так мы выводим корпус или его усиливаем?

Волконский широко развёл руками.

— Приказано.