Париж в 1814-1848 годах. Повседневная жизнь

Военные покинули Париж в конце 1815 года, но число русских, желающих увидеть столицу Франции и провести в ней несколько недель, месяцев, а то и лет, во второй половине 1810-х и в 1820-е годы неизменно оставалось очень большим. Уже в 1822 году русских в Париже было так много, что «бедная, почти убогая» посольская церковь на улице Меле с трудом вмещала всех желающих помолиться по православному обряду, и, как вспоминает дипломат Д.Н. Свербеев, «по праздничным дням у подъезда более чем скромного стояли ряды великолепных экипажей русской знати с напудренными в ливреях кучерами и лакеями». В конце 1825 года, когда до Парижа дошло известие о смерти Александра I, на панихиду по усопшем императоре собралась блестящая «толпа» русских, которую составили и люди, поселившиеся в Париже навсегда, такие как непримиримый враг правительства адмирал П.В. Чичагов, и прибывшие сюда на время «молодые царедворцы, адъютанты и – женщины, которые плакали по человеке более, нежели об императоре» (дневниковая запись А.И. Тургенева от 13/25 декабря 1825 года).

Русские дамы, переселившиеся во французскую столицу по тем или иным жизненным обстоятельствам, играли значительную роль в парижской светской жизни. В особняке на улице Святого Доминика жила Софья Петровна Свечина, еще в России, в 1815 году, перешедшая в католичество и вскоре после этого уехавшая во Францию; ее салон сыграл немалую роль во французском «религиозном возрождении» 1830-х годов. Русская барышня Анастасия Семеновна Хлюстина в 1830 году вышла замуж за графа Адольфа де Сиркура, и их парижский салон во второй половине 1830-х годов стал одним из интеллектуальных центров столицы. Г-жа де Сиркур была особой столь образованной и яркой, что ее даже прозвали «русской Коринной» (по имени талантливой и красноречивой героини одноименного романа Жермены де Сталь). Другая русская барышня, фрейлина Варвара Ивановна Дубенская, в 1834 году вышла замуж за дипломата Лагрене – первого секретаря французского посольства в Петербурге; оказавшись во Франции, она давала уроки русского языка Просперу Мериме. Софья Федоровна Ростопчина, дочь графа Ф.В. Ростопчина, вышла замуж за француза графа де Сегюра и стала (уже во второй половине XIX века) популярной французской писательницей, автором многочисленных романов для детей. Наконец, княгиня Дарья Христофоровна Ливен (урожденная Бенкендорф), жена русского посла в Берлине, а затем в Лондоне, с 1835 года жила в Париже на улице Риволи, а с 1838 года – на улице Сен-Флорантена, в бывшем особняке Талейрана. Она принимала в своем салоне весь цвет парижской политической элиты и пленила овдовевшего Франсуа Гизо (после 1840 года – всесильного министра иностранных дел и фактического главу правительства); он царил в салоне княгини Ливен и даже принимал там различные депутации и комиссии.

Названные персоны, разумеется, не исчерпывают списка русских людей обоего пола, которые чувствовали себя в Париже «как дома». Образцовым представителем парижского света современные французские историки называют российского подданного (впрочем, корсиканца по происхождению) графа Шарля-Андре (в русской традиции Карла Осиповича) Поццо ди Борго – посла России во Франции в 1814–1834 годах. Хотя в эти годы российское посольство не могло соперничать в роскоши с посольствами Англии или Австрии, Поццо чувствовал себя полноправным парижанином, и окружающие разделяли его чувство.

Видным представителем парижского светского общества и, так сказать, «полусвета» был другой русский – князь Петр Иванович Тюфякин. В прошлом директор российских императорских театров, он получил от Александра І позволение жить в Париже. Здесь князь завоевал такую славу на поприще светских удовольствий, что удостоился прозвища «наш дон Жуан с Бульвара». В его доме людям из высшего парижского общества составляли компанию куртизанки. По свидетельству одного из гостей князя, австрийского дипломата Аппоньи, эти «женщины без имени» были не только очень хорошенькими, но и прекрасно воспитанными; они успешно подражали манерам аристократок… Русский «дон Жуан с Бульвара» умер в 1845 году; по легенде, последними его словами был вопрос: «Кто нынче вечером танцует в балете?»