Париж – всегда отличная идея

Глаза Джейсона расширились, а потом он долго и громко смеялся.

– Так вот что я такое? Досадная помеха твоим планам?

Я встретилась с ним взглядом. При этом я подумала о Марчеллино, о том, каким совершенным он был, и о том, как сильно я хотела быть той молодой девушкой, какой была когда-то рядом с ним до того, как на меня навалился груз горьких событий, и сказала:

– Да.

– Я понял.

– Да?

– Да, ты думаешь, что Марчеллино – это ключ к тому, чтобы ты снова могла обрести себя, не так ли?

– Ну, он больше похож, чем двое других моих бывших.

– Потому что у него есть замок?

– Ты действительно думаешь, что я такая пустышка, Найтли?

– Это замок, Мартин. Я был бы разочарован, если бы ты была не такой пустышкой.

На веранду влетел воробей и боком подскочил к Джейсону, не сводя с него блестящих глаз, словно знал, что Джейсон распоряжается хлебом. У него была коричневая спинка и серая грудка, и он выглядел так же, как воробьи в Бостоне, но его коричневый был более красноватого оттенка, почти ржавого. Джейсон рассеянно отломил кусочек корки и подбросил в воздух. Воробей прыгнул и поймал его клювом.

– Я здесь не потому, что у него есть замок, – сказала я, почувствовав необходимость подчеркнуть этот момент.

– Я знаю, – согласился он. – Так значит, он свободен?

– По-видимому, да.

– Никакой сумасшедшей бывшей подружки?

– Насколько я знаю, нет.

– И ты уверена, что он не гей?

– Не сомневаюсь.

Он встревоженно посмотрел на меня:

– Насколько уверена?

– Абсолютно уверена.

Он немного расслабился и откусил кусочек своей булочки, а я с удовольствием наблюдала, как он ест. В его характере были ярко выраженные мужские черты, что, надо признать, я находила привлекательным. Он не был трусом и, когда хотел чего-то добиться, шел ва-банк. Это помогло ему сделать хорошую карьеру.

– У меня есть кое-какие новости из офиса, – произнес Найтли, покончив с булочкой и запив ее кофе.

Я почувствовала, как у меня сдавило грудную клетку.

– Что-то с Эйданом?

– Все в порядке, не волнуйся. Если бы у меня были новости об Эйдане, я бы сразу же тебе сказал. Я бы никогда не стал от тебя такое скрывать.

– Спасибо.

– Нет, это новости о Четвертичном Воре, – сказал он.

Я выпрямилась в кресле:

– Они его поймали?

– Да, но только потому, что он им позволил.

– Кто это был? – потребовала я ответа.

– Гэри Уэлч, – он помолчал, пока я вспоминала, кто это мог быть. Я моргнула.

– Охранник? – спросила я. – Тот, которому в прошлом году сделали коронарное шунтирование?

– Да, тот самый, – сказал он.

– Но почему? Как же так?

– Во время вечеринки по случаю его выхода на пенсию, которая случилась, когда мы были в Париже, он отрезал четверть своего торта, поднял его и бросил на голову Мишель.

У меня отвисла челюсть:

– О боже мой! Но зачем?

– Скорее всего, потому что в прошлом году Мишель постаралась сократить его больничный после операции на целую четверть, – объяснил Джейсон. – Она ходила к его врачам и, хотя они рекомендовали ему еще месяц не выходить на работу, настаивала, чтобы Гэри вернулся через три месяца, в противном случае она собиралась поместить в его личное дело письмо, которое, как она уверяла, повлияет на его шансы получить повышение в компании.

– Она исчадие ада! – выпалила я.

– Да, но теперь, когда все это выяснилось, Эйдан уволил ее, – сказал Джейсон.

– Что? Я думала, она неприкасаемая.

– Очевидно, это стало последней каплей. Эйдан ворвался в кабинет вице-президента, с которым она дружит, и побеседовал с ним. Никто не слышал, о чем они говорили, но, как только Мишель избавилась от торта на своей голове (по большей части), ей велели собрать вещи, а затем вывели ее из здания.

– Это новость высшей категории, класса А, сочная сплетня, – сказала я. – Не могу поверить, что Джулия не рассказала мне об этом, когда я была вчера в сети.

– Я просил ее не делать этого, поскольку знал, что увижу тебя. Вот и все, – проговорил Джейсон.

– Ох… – мне вдруг стало неловко.

Я не знала, что сказать, поэтому допила свой кофе и притворилась, что наблюдаю за приходящими и уходящими с виноградника туристами, хотя, несмотря на это, все мое внимание было обращено к человеку, сидевшему напротив меня. Я была так настроена на него, что мне казалось, будто я могу услышать его сердцебиение в комнате, полной тикающих часов.

Интересно, чувствовал ли он то же самое? Я взглянула на Джейсона и увидела, что он смотрит на меня, но когда наши взгляды встретились, он отвел глаза, и я поняла, что ему тоже неловко. Мы были коллегами, друзьями, и у нас был короткий флирт. Все было беспорядочно и непонятно, но я знала, что, если мне удастся сохранить границы, мы сможем во всем разобраться. А после того, как Северин подпишет бумаги, мы разойдемся в разные стороны. У нас все получится.

Если бы я могла вернуться в ту ночь в Париже… Нет, независимо от того, как обстоят дела сейчас, я не хотела расставаться с этим воспоминанием – о поцелуе на вершине Эйфелевой башни. Когда я состарюсь и буду сидеть в кресле-качалке, я буду вспоминать тот вечер в его объятиях, напевать La vie en rose и улыбаться.