Париж – всегда отличная идея

Мы допили кофе, и я встала, собирая тарелки, чтобы отнести их на кухню. Джейсон прихватил кофейник и поднос с остатками еды. Я убрала еду, а все остальное оставила как есть. У Марчеллино была экономка, которая недвусмысленно дала понять, что уборка – это ее работа и я не должна этим заниматься. Нужно признать, что это была та неожиданная привилегия жизни в замке, к которой я действительно могла бы привыкнуть.

– Пойдем, я покажу тебе винодельню, то место, где виноград превращается в вино, – сказала я.

Мы вместе спустились по винтовой лестнице и прошли в дверь с табличкой «Посторонним вход воспрещен». Я провела Джейсона через боковую дверь, и затем мы пошли по грунтовой дороге, которая вела в самое сердце виноградника, где виноградные лозы только начинали распускаться. Толстые лозы винограда поднимались из плодородной земли, словно устремляясь к солнцу, воздуху и дождю. Джейсон остановился у одного из растений. Он изучил листья, а затем посмотрел вдаль, на холмистые возвышенности, где виноград рядами простирался до самого горизонта.

– Сколько же тут винограда!

Я улыбнулась:

– Чтобы получить название кьянти, вино должно состоять по меньшей мере на восемьдесят процентов из винограда сорта «санджовезе».

– «Санджовезе»? – спросил он. – Это тебе не каберне-совиньон и шардоне из долины Напа[85], не так ли?

– Нет. Название происходит от латинского sanguis Jovi, что означает «кровь Юпитера».

Джейсон посмотрел на меня:

– Черт возьми, Мартин, а ты много знаешь о вине.

– В тот год, проведенный за границей, я вела здесь экскурсии несколько месяцев. Я многому научилась.

– Достаточно, чтобы посвятить этому всю свою жизнь?

Я пожала плечами:

– Возможно.

Когда я взглянула на его лицо, оно ничего не выражало. Если Джейсон надеялся на какие-либо отношения в будущем, я не хотела причинять ему боль – честно, не хотела. Я провела большую часть прошедшей ночи, ворочаясь с боку на бок, думая о том, как бы я построила свою жизнь в Италии, если представится такая возможность, и, честно говоря, я почти видела ее. Картинка в голове была зернистой и нечеткой, как старая кинопленка, но, может быть, после стольких лет именно здесь я и должна была оказаться – рядом с Марчеллино.

По правде говоря, он был добрым, веселым, умным и сексуальным, и, когда я была с ним, я чувствовала проблески прежней юной Челси, Челси, которую еще не успела изменить смерть матери, и мне это нравилось. Она очень мне нравилась, и я еще не была готова отказаться от нее.

Яркое солнце грело и даже припекало, поэтому мы с Джейсоном укрылись в оливковой роще. Мы шли вдоль центральной линии деревьев и, не считая птиц, были здесь совершенно одни. Джейсон остановился, чтобы окинуть взглядом возвышающиеся над нами ветви, а затем плюхнулся на траву с энтузиазмом золотистого ретривера.

– Что ты делаешь? – спросила я.

– Наслаждаюсь днем, – ответил он. – Когда ты в последний раз сидела в тосканском оливковом саду в будний, рабочий день?

– Вот так, как сейчас, – никогда.

– Вот именно, – сказал он. – Присаживайся, Мартин. Сними груз со своих плеч хотя бы на минутку.

Я тяжело вздохнула и опустилась на траву, зная, что Найтли не сдвинется с места, пока сам не захочет. Легкий ветерок шелестел листьями деревьев, а трава под моими пальцами была прохладной. Должна признать, что было приятно остановиться на минуту, чтобы просто впитать все это.

Джейсон повернул голову и изучал меня, пока я не почувствовала, что должна прервать молчание: «Что?»

Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но тут запищал телефон. Это был резкий лязгающий звон посреди этого тосканского рая. Найтли вздохнул и полез в карман, чтобы вытащить телефон. На обоях его дисплея был логотип Red Sox[86] – неудивительно! – но, как только он набрал свой код безопасности, на экране появилась новая фотография – мальчик и девочка. Я действительно не пыталась увидеть его пароль, клянусь, но он мог бы выбрать что-то посложнее, чем шесть цифр в порядке убывания от числа девять. Серьезно, неужели его совершенно не заботит собственная безопасность?

Джейсон провел пальцем по экрану, чтобы открыть сообщение. Он быстро прочел его, но ничего не ответил. Явно удовлетворенный, он закрыл приложение для отправки сообщений и бросил телефон в траву.

Я взглянула на фотографию детей, которым на вид было лет по десять, строивших глупые рожи на камеру. Очаровательно! Мальчик скосил глаза и высунул язык, а девочка заткнула уши большими пальцами, вытянув вперед руки, казавшиеся похожими на оленьи рога, открыла рот и широко раскрыла глаза. Они выглядели забавно, и я рассмеялась над их выражениями лиц.

Может, это дети Найтли? А может быть, его племянница и племянник? Мне пришло в голову, что я не так уж много знаю о его личной жизни, и это было странно, потому что я чувствовала, что должна знать больше. Я имею в виду, что я же все-таки целовалась с этим парнем. Три раза! Разве я не должна знать, есть ли у него дети?