Париж – всегда отличная идея

– Извини, – бросил он через плечо Марчеллино, – но мы должны поставить эти цветы в вазу, прежде чем они умрут.

Я увидела, как дернулся рот Марчеллино, и улыбнулась ему. Он ободряюще кивнул мне и протянул руку красивой девушке, стоявшей рядом с ним. Очевидно, что с Марчеллино все будет в порядке.

Мы проскользнули мимо темных витрин магазинов на окраину деревни. Огни фестиваля, музыка, смех и запах еды исчезли, когда мы оказались на темной и пустынной грунтовой дороге.

Я направилась в сторону виноградника, но Джейсон остановил меня. Он повернул меня лицом к себе, обхватил мое лицо ладонями, а затем прижался губами к моим в поцелуе, которого я, казалось, ждала несколько дней. Он прикусил мою верхнюю губу, слегка скользнул языком по нижней и прижался своими губами к моим так, как будто наши рты были созданы друг для друга.

Мне хотелось быть ближе, еще ближе, поэтому я бросила цветы и прижалась к нему. Его руки переместились на мои бедра, притягивая меня и удерживая на месте. Пока его губы ласкали мои, я поняла, что это был не просто поцелуй, а попытка заявить свои права. Когда мои губы приоткрылись в судорожном вздохе, его язык скользнул внутрь, лишая меня возможности думать или рассуждать. Его вкус, наш вкус, был разрушением старого и становлением чего-то нового. В нем было все.

– Потанцуй со мной, – сказал он, прерывая поцелуй, чтобы мы могли дышать.

Я удивленно подняла брови. Я изучала его лицо, чтобы определить, насколько он серьезен. Он так пристально смотрел на мой рот, что мое сердце бешено заколотилось в груди.

– Но здесь нет музыки!

– Когда ты рядом со мной, всегда звучит музыка, – возразил он. Затем начал напевать La vie en rose.

И я будто вновь оказалась с ним на Эйфелевой башне, слушая Эдит Пиаф, окруженная его теплом, покачиваясь в танце. Запах кардамона и мяты исходил от его кожи, пока мы танцевали, и я внезапно почувствовала, как все в моей жизни остановилось в этот момент. Это было уже слишком. Джейсон заставил меня чувствовать слишком много. Я отступила от него на шаг.

Впрочем, он не отпустил меня. Он шагнул еще ближе и обхватил мое лицо ладонями, наклонив его так, чтобы встретиться со мной взглядом. Его глаза были полны решимости, как будто он чувствовал, что я вот-вот убегу в панике, и он не собирался позволить этому случиться. Он прижал меня к себе. Поцелуй горел на моих губах, и любая мысль о побеге развеялась как дым.

Магия, которую я всегда чувствовала, когда Джейсон прикасался ко мне, эйфория, которая начиналась где-то низко и глубоко и трепетала во мне, снова появились, и я не могла игнорировать их, как и не могла прервать поцелуй. Вместо того чтобы оттолкнуть его, я вцепилась в его предплечья, словно боялась потерять равновесие и упасть на землю без его поддержки.

Мы целовались, целовались и целовались, пока его щетина не расцарапала мою кожу, а мои губы не распухли, и все, что я могла чувствовать, – был его вкус. Джейсон обхватил меня руками и держал, пока я прижималась к нему. Когда он прервал поцелуй, он не отпустил меня, а наклонился и прижался своим лбом к моему, пока мы судорожно пытались отдышаться.

– Я люблю тебя, – сказал он.

– Не надо…

– Слишком поздно, – он одарил меня своей кривой улыбкой, и это чуть не разбило мне сердце. – Я знаю, ты, наверное, думаешь, что еще слишком рано говорить о любви, но я должен, потому что это правда. Я понял это в первый раз, когда поцеловал тебя, и потом я уже точно знал это, когда ты уехала в Италию, потому что лишь в тот момент я почувствовал, что такое разбитое сердце. Я. ЛЮБЛЮ. ТЕБЯ.

Мне показалось, что я сейчас упаду в обморок. Я не была к этому готова. Я покачала головой, но он не обратил на меня внимания.

– Я думал об этом, думал и понял, когда уезжал из Парижа, что ты всегда была той самой. Вся эта наша вражда на работе была лишь потому, что я пытался не дать тебе проникнуть ко мне под кожу, и думаю, что уже тогда знал, что ты единственная, кто мне нужен, – продолжал Джейсон. – В первый же раз, когда я тебя увидел, я обратил на тебя внимание. Как ты ходишь, как зачесываешь волосы, как одеваешься – сексуально и в то же время по-деловому. Никаких ярких украшений и почти никакого макияжа, как будто ты хочешь, чтобы в тебе видели только блестящего профессионала.

– Ты помнишь, во что я была одета?

– О да, – Джейсон ухмыльнулся. В лунном свете его улыбка выглядела какой-то пиратской, полной плутовского обаяния и озорных намерений, и я почувствовала, как начинаю таять изнутри. – Эйдан представил нас друг другу, и когда я пожал твою руку, она была прохладной, сухой и твердой. Потом ты посмотрела мне прямо в глаза и сказала: «Здесь нет и не будет никаких острых крылышек» – а затем ушла.

Я съежилась:

– О боже, я была такой идиоткой. Извини. Хочешь знать правду? Я была напугана твоим появлением и твоим успехом и хотела показать, что я здесь главная.

– Я знаю, – сказал он. – Это было так сексуально.

Я расхохоталась, потом вздохнула. Что я должна была сказать?