Париж – всегда отличная идея

– Скучно? – воскликнула я. Потом засмеялась еще громче, потому что это действительно было так. И хотя мои потенциальные романтические отношения с Марчеллино только что закончились, было что-то настолько нелепое в этом моменте, что я не могла не развеселиться. Больше всего меня восхитило, что именно так отреагировала бы и старая Челси. Не с тревогой или огорчением, а с искренним смехом – так нелепо все это было.

Марчеллино тоже так думал – и это заставило меня смеяться еще сильнее. Смех оказался таким заразительным, что остановиться было невозможно. Стоило нам посмотреть друг на друга, как мы разражались хохотом снова.

– Allora, dolcezza, я думаю, что мы должны быть просто друзьями, – сказал он между смешками.

– Лучшими друзьями, – согласилась я. Все еще улыбаясь, я крепко обняла его, и он приподнял меня, сжимая в ответ.

– Эй, Мартин, давай зажжем эту вечеринку! – крикнул Джейсон, выворачивая из-за угла.

Увидев нас, он резко остановился, и Марчеллино осторожно опустил меня на землю. Он поправил мою шляпу и тихо сказал:

– Но вот насчет того парня – я думаю, он испытывает далеко не дружеские чувства.

Я открыла рот, чтобы возразить, но Марчеллино уже отвернулся, чтобы поприветствовать Джейсона:

– Buongiorno[90], Джейсон. Ты когда-нибудь бывал на цветочном фестивале?

– Нет, это у меня впервые, – сказал он. Его взгляд метался между мной и Марчеллино, как будто он пытался понять, что здесь происходило.

– Я думаю, тебе понравится. Художники делают замысловатые портреты и пейзажи из лепестков цветов, – объяснил Марчеллино. – И еще, конечно, музыка, еда и танцы с хорошенькими девушками.

– И вино, – добавила я и улыбнулась Марчеллино. – Не забывай про вино.

Он положил руку на лоб в притворной тревоге:

– Как я мог?

Марчеллино пошел вперед по тропинке, мы последовали за ним. Краем глаза я взглянула на Джейсона и заметила, что он одет как итальянский джентльмен: бежевые брюки, белая рубашка, коричневые плетеные мокасины, никаких высоких кед. В довершение всего на нем была соломенная шляпа с темно-коричневой лентой. Он был хорош: красивый, учтивый, обходительный, космополитичный, как Кэри Грант. Моя внутренняя Одри Хепберн была сражена. Словно почувствовав мой интерес, он повернулся и улыбнулся мне, отчего у меня буквально закружилась голова.

Это чувство пришло внезапно, как удар под дых: мгновение назад мы были друзьями, но сейчас я чувствовала близость совершенно иного рода, и я задавалась вопросом, был ли прав Марчеллино. Мы были коллегами. Хотел ли Джейсон большего? По видимости, да – во всяком случае, он флиртовал со мной и смело пускал в ход свое обаяние, но при этом он уважал мои границы и не касался этой темы с тех пор, как мы покинули Париж.

По правде говоря, что еще он мог сделать? Я высказалась на эту тему совершенно определенно. Даже будь он заинтересован, у нас были и другие сложности. В конце концов, мы работали вместе. Как бы это выглядело? Пусть Мишель и уволилась, запрет на личные отношения между сотрудниками сохранялся. Придется ли одному из нас покинуть АОО? Была ли я готова пойти на это ради отношений?

Одно дело – покинуть АОО, потому что я собиралась поселиться на винограднике в Тоскане. И совсем другое – отказаться от карьеры в городе, куда я собиралась вернуться. Я так много работала, чтобы стать тем, кто я есть, и теперь, когда оказалось, что мой квест провалился, моя карьера была единственным, что у меня осталось. Одна только мысль о том, чтобы оставить ее ради отношений, которые могут сложиться, а могут и не сложиться, мне претила.

На празднике все приветствовали Марчеллино и нас с Джейсоном как его гостей. Было ясно, что Марчеллино любят, и я нисколько не удивилась этому. Он был хорошим человеком. Я заметила, что некоторые жители деревни не были уверены в моих отношениях с Марчеллино и не имели представления о том, как Джейсон вписывался в это «уравнение» между нами. Я точно знала, что они чувствовали. Я тоже понятия не имела, как Джейсон вписывается в мое «уравнение».

Первая infiorata у входа на фестиваль представляла собой искусно выполненное изображение Кастелло ди Люче. Оно было сделано на ковре из толстых лепестков, семян и трав в пастельных тонах. У меня перехватило дыхание от того, насколько скрупулезной была эта работа; каждый камень замка был выполнен в мельчайших деталях. Я знала, что художник работал над ним несколько дней и к концу фестиваля его уже не будет.

– Questo è magnifico![91] – сказал Марчеллино.

– Это невероятно, – подхватила я.

– Это чертовски круто, – кивнул Джейсон.

Маленькая девочка, на вид лет четырех, в прелестном белом платьице, с венком из голубых дельфиниумов и гипсофил на медового цвета кудряшках, с голубыми и белыми ленточками, подошла ко мне с цветком. Это была роза, идеальная розовая роза. Она робко протянула ее мне, а потом убежала и спряталась за маминой юбкой. Я поднесла цветок к носу и обратилась к ней: “Grazie, bambina[92]”.