Париж – всегда отличная идея

– Работать вместе очень сложно, – проговорила я. – Все было бы гораздо проще, если бы я снова влюбилась в Марчеллино.

Джейсон нахмурился:

– Но ты не можешь, потому что, хотя Марчеллино и идеальный мужчина, он не идеальный мужчина лично для тебя. Я идеальный.

– С чего это ты взял? – спросила я, одновременно очарованная и оскорбленная его высокомерием.

– Потому что я влюбился в тебя после твоей величайшей потери, твоего глубочайшего горя, – сказал он. – Я влюбился в сильную, решительную, целеустремленную женщину, которой ты всегда будешь, и я люблю тебя такой, какая ты есть.

Я чувствовала, как у меня сжимается горло. Он взял меня за подбородок, направляя мой взгляд на себя.

– Челси, ты так стараешься быть той, кем была до смерти матери, – сказал он. – Но ты не можешь быть ею. Та девушка умерла вместе с твоей мамой.

По моей щеке скатилась слеза, и он нежно вытер ее большим пальцем.

– Это была девушка, в которую влюбились Марчеллино, Жан-Клод и Колин, но ты больше не она, – добавил он. – Ты девушка, которая пережила огромную потерю и нашла в себе мужество продолжать жить. Это то, что делает нас идеальной парой. Мы понимаем, что часть нашего сердца всегда будет принадлежать тем, кто ушел. Для нас любовь и утрата всегда сплетены воедино, что делает нашу любовь более осторожной, но и более глубокой.

Теперь я открыто плакала.

– Я не могу, – выдохнула я. – Я не хочу быть человеком, который пережил эту потерю. Я хочу быть той, кем была до этого.

– Я знаю, милая, но ты не можешь. Ты обманываешь себя, думая, что если снова станешь той, кем была раньше, то сможешь спрятать свою боль глубоко внутри. Правда в том, что ты цепляешься за свое горе, как будто это последняя частичка твоей матери, которую ты можешь удержать, и ты не можешь двигаться вперед, потому что боишься, что если отпустишь ее, то потеряешь навсегда.

Это было правдой. Я знала это, но покачала головой в знак протеста. Джейсон не обратил на это внимания.

– Я говорю тебе прямо здесь, прямо сейчас, что ты никогда не потеряешь ее, – сказал он. – Ты можешь двигаться вперед и быть девушкой, которой ты стала. Ты можешь быть ею со мной, потому что я тебя понимаю. И я знаю, что это правда, потому что я был таким же из-за Джесс. Ты должна отпустить это чувство.

– Я не могу! – закричала я. – Я не хочу.

– Нет, ты можешь. Ты достаточно храбрая. Я знаю это, – прошептал он.

Он убрал волосы с моего лица.

– Поверь мне, все будет хорошо. Я помогу тебе пройти этот путь. Я позабочусь о твоей безопасности, обещаю. Будь со мной, Челси. Сегодня вечером. Здесь и сейчас, в этот миг, отпусти прошлое и выбери меня.

Мне казалось, что я вырываю часть себя, корень и стебель. В потоке слез и рыданий, сотрясавших меня и оставлявших без сил, я погрузилась в свое сердце и почувствовала боль, печаль, гнев и горе – все эмоции, за которые я так долго цеплялась, как будто они могли удержать мою мать со мной. Джейсон был прав: это не так. Но все равно это было похоже на новую потерю.

Со стоном отчаяния я отпустила все это. Я представила, как мое горе и боль покидают меня и улетают в темное ночное небо, чтобы найти новый дом среди звезд наверху. Я ожидала, что буду чувствовать себя опустошенной, потерянной, плывущей по течению без якоря печали, к которому я была прикована так долго. Но вместо этого… я почувствовала себя свободной.

Сотрясаясь от рыданий, я обвила руками шею Джейсона и прижалась щекой к его груди. Слезы текли по моему опухшему, покрытому пятнами лицу. Я отстранилась и вытерла его подолом платья. Я учащенно дышала, словно меня держали под водой, чтобы утопить, и я только что вынырнула на поверхность и снова задышала.

Джейсон притянул меня обратно в свои объятия. Он прижался щекой к моей макушке и шептал слова утешения, поглаживая меня по спине успокаивающим жестом. Только это меня не успокаивало.

Я скользнула руками вверх по его теплой груди и прижала ладони к его затылку, притянув его ближе, чтобы коснуться губами его губ. Я целовала его, долго и глубоко, со всеми эмоциями, которые чувствовала.

Поцелуй отдавал слезами и утратой, но также надеждой и радостью. Джейсон прижал меня к себе, вдыхая мой запах и удерживая меня дрожащими руками. Когда он подхватил меня на руки, я не отпустила его и не перестала целовать, но позволила ему нести меня через залитый лунным светом виноградник, как будто я была для него самой драгоценной вещью в мире. Та часть меня, которая была опустошена потерей, начала наполняться легкостью и любовью. Я чувствовала себя исцеленной. И это было не потому, что я нашла себя прежнюю, а скорее потому, что я наконец-то приняла себя такой, какая я есть. Любовь Джейсона, его теплота и понимание дали мне мужество исцелить себя. Когда он поставил меня на ноги перед дверью своего гостевого домика, он крепко обнял меня и прошептал на ухо:

– Останься со мной.