Парижские сестры

Наконец он высадил их, еще раз улыбнувшись, и махнул рукой на прощание на вершине узкой мощеной аллеи, ведущей вниз к крошечной гавани. Клэр секунду постояла, благодаря небеса за то, что ей наконец довелось размяться после долгих часов тряски в кузове фургона. Она глубоко вдохнула морской воздух, почувствовав подавление мерзкой тошноты. Нахождение в знакомой обстановке обнадеживало. Рыбацкая деревня пахла, как всегда, солью, водорослями и влажными веревками, которыми к причалам вдоль набережной была привязана маленькая флотилия лодок. Над головой кричали друг на друга чайки, не спуская глаз-бусинок с приходящих лодок, чтоб не упустить возможность подобрать остатки.

Клэр никогда не думала, что будет так рада попасть домой, но теперь она испытывала непреодолимое желание увидеть своего отца и брата Марка, снова оказаться в их крепких объятиях.

Фред улыбнулся ей.

– Почти добрались, – сказал он, поднимая ее и свою сумку. – Веди.

Она заметила их у лодки: высокая фигура, которой был ее отец, поднимала пустые сети с набережной и передавала их Марку на палубу. Она уже собиралась бежать к ним, когда Фред протянул руку, чтобы остановить ее.

– Подожди, – тихо сказал он.

К концу стены гавани был пристроен барак из отсыревшего бетона, на плоской крыше которого стоял немецкий часовой. К счастью, он повернулся спиной к ним, высматривая в бинокль корабли, плывшие в серо-стальном море. Из темных щелей, которые были глазами блокпоста, торчали стволы двух пулеметов. Один указывал в сторону моря, а другой следил за маленькой гаванью и людьми, трудившимися на своих лодках. За блокпостом, прямо перед небольшим маяком в конце дамбы, который обозначал вход в гавань для рыболовного флота, когда они возвращались домой темными ночами, зенитное орудие указывало на небо, словно издеваясь над вопящими чайками, летавшими вокруг.

Вид ее отца и брата, работающих под угрожающим дулом пулемета, глядевшего из блокпоста, потряс Клэр до глубины души. Она судорожно вздохнула, и Фред тут же потянул ее под прикрытие угла перекрестка. Он приложил палец к губам, предупреждая ее о молчании.

– Мы не можем идти к ним сейчас, Клэр, только не под носом у немца-часового. Мы только привлечем внимание к себе, а ведь это последнее, чего нам хотелось бы. Даже если ты начнешь оправдываться, что приехала домой навестить семью, они рьяно станут обыскивать вновь прибывших, пока не найдут хоть что-то необычное. Нам придется прятаться до наступления темноты.

Клэр кивнула, понимая, что он был прав, хотя желание побежать к отцу, чтобы встать между ним и глядящими из орудийной башни стволами было очень сильным. Она оглянулась вокруг, затем схватила его за руку.

– Пойдем, – сказала она. – Можно пробраться в переулок за домом. Задняя дверь никогда не запирается. Мы сможем подождать их внутри.

Она провела его к крошечному проему в стене с одной стороны переулка, ведущему на узкую песчаную тропинку, петляющую между огороженными садами коттеджей рыбаков, перед каждым из которых стояла отдельная уборная. Она толкнула ворота в рассохшемся частоколе и прошла мимо небольшого клочка земли, засеянного овощами – аккуратными рядами плетеных листьев лука-порея и перистых морковных верхушек, которые только и могли расти на песчаной почве этого садика. Она повернула ручку задней двери и, глядя с триумфальной улыбкой на Фреда, толкнула ее внутрь.

Ее сердце забилось, когда она увидела дом, где жила ее семья. Комнаты показались ей меньше, но в них по-прежнему оставалось множество предметов, напоминавших о матери, например, желтоватое кружево на буфете и несколько фарфоровых фигур, украшенных ярким бретонским рисунком из листьев и цветов. А вот и стул отца, провисший от тяжести усталого тела, в котором он любил сидеть, вернувшись с моря, стоит у камина. Она взяла распутанный клубок шпагата, который лежал на полке рядом со стулом, и рассеянно перемотала его, аккуратно заправив конец и положив обратно.

Днем, пока все были в море, печь в кухне не топилась. Почувствовав спокойствие от возвращения домой после стольких лет, и увидев привычные глазу предметы, которые когда-то были частью ее повседневной жизни, она сгребла тлеющие угли и вернула к жизни пламя; потом поставила на решетку кастрюлю с водой, чтобы согреть ее.

– Думаю, нам стоит умыться после такого путешествия. – Она улыбнулась. – А потом посмотрим, что придумать на ужин. Papa и Марк будут голодны, когда вернутся. И я думаю, что ждать их уже недолго.

Несмотря на то, что уже наступали сумерки, Клэр не зажгла лампу и не стала натягивать затемненные шторы на низкие, потертые солью окна. Морской ветер подталкивал сгрудившиеся в гавани лодки друг к другу, обещая на рассвете свежий бриз, когда им снова настанет время выходить в открытое море, пробиваясь сквозь волны.