Парижские сестры

Она посмотрела на сверток, который он ей вручил, отметив то, насколько аккуратными были покрывавшие его швы. Внезапно ей стало кое-что понятно. Она не могла не спросить:

– Так над этим работала Виви?

Он приложил палец к губам, а затем снова положил руку поверх ее ладони, слегка сжав пальцы, и это прикосновение успокоило ее. Похоже, спокойная уверенность была всегда ему присуща; при этом он старался не показывать другие свои качества, которые она понемногу стала в нем замечать. Например, то, как он смотрел на нее и как его выраженные черты лица вынуждали ее проводить с ним больше времени, чем было в ее распоряжении. Особенно привлекательными она находила его спокойствие и уверенность. Ей казалось, что бы ни случилось, он никогда их не утратит.

Ей хотелось одного: испытывать такую же уверенность в себе.

Гарриет

Как раз в тот момент, когда я только начала восхищаться Клэр – а было это вызвано ее решимостью дать согласие на то, чтобы стать passeuse и пуститься в опасную поездку для того, чтобы переправить члена «Свободных французских сил» в Бретань – она вдруг, по всей видимости, влюбилась в очередного донжуана. Я могла лишь надеяться, что месье Леру не разобьет в очередной раз ее сердце. Казалось, он так же не подходил Клэр, как и Эрнст, хоть и симпатичен, как Лотарио[35]. Похоже, что он просто использует женщин в своих целях, хоть и руководит подпольной организацией.

У меня возникает ужасное предчувствие, что история повторится, и Клэр никогда не извлечет уроки из своих ошибок.

Хотя, с другой стороны, кто из нас на это способен?

Некоторые залы в музее Гальер сегодня закрыты: там проходит смена экспозиций. Творения Жанны Ланвен и то самое платье синего цвета с серебряными бусинами возвращаются в архивы, в подвал музея, где они будут тщательно храниться до следующего показа. Я сижу на улице, на одной из скамеек, окружающих здание, среди статуй, разбросанных по территории дворца, и записываю последнюю часть истории Клэр.

Раздается вибрация телефона, и я улыбаюсь, когда вижу имя Тьерри на экране. А потом я улыбаюсь еще шире, когда он спрашивает, не хочу ли я встретиться сегодня вечером за ужином в маленьком ресторанчике, который, как ему известно, славится лучшими moules-frites[36] в Париже.

1942

Они путешествовали уже почти два дня, но Клэр ни на секунду не могла ослабить бдительность, хотя все вроде бы шло гладко. Они благополучно выехали из Парижа и провели ночь в отеле в Шартре точно так, как и было запланировано, отправившись в Нант на следующий день. Теперь, на последнем этапе пути, Клэр была потрясена, увидев, какие опустошения принесла война в Сен-Назер. Она помнила этот город с юных лет как место, исполненное надежд и обещаний, как врата в новую жизнь, вдали от Порт-Мейлона. Но теперь казалось, что этот город даже забыл, как выглядит надежда. Каждое здание искромсали пулеметным огнем, а некогда величественные верфи закрыли и покинули. Сухой канал между двумя пирсами, способный вместить крупнейшие военные корабли немецкого флота, был взорван во время недавнего налёта британских десантников.

Она наблюдала все эти сцены урывками, пока ехали на заднем сиденье громыхающего по выбоинам фургона. На нём доставляли рыбу в продовольственный склад на окраине города. Несмотря на то, что фургон был пуст, в нем по-прежнему сильно пахло предыдущим грузом. Снова и снова она глотала кислую желчь, которая поднималась у нее в горле из-за этого резкого запаха и приступа тошноты, пока фургон продирался по расквашенным и разбитым дорогам. Вид попавших под бомбардировку зданий, встречавшихся им по пути, ярко напомнил ей о ночи в Булонь-Бийанкуре, когда ей едва удалось избежать смерти. Лицо Кристианы, как ей казалось, плыло поверх этого пейзажа из сплошной разрухи, а запах пыли и дыма смешивался с запахом рыбьего жира. Она очень надеялась, что назойливое дрожание уголка ее глаза не даст никому понять, какую панику она начала испытывать.

Пытаясь собраться, она сложила руки, позволив кончикам пальцев незаметно проследить ободряющий контур свертка, отданного ей месье Леру, который она для пущей сохранности зашила в подкладку своего пальто.

Фред в основном молчал, погруженный в свои мысли, но это гранитное молчание обнадеживало. Он разрешил ей говорить, когда в то утро им повстречался рыбный фургон. Когда Клэр упомянула имя своего отца, обветренное лицо водителя сменилось улыбкой узнавания, и он с готовностью согласился подвезти их до самого Порт-Мейлона, даже если ему понадобится немного больше времени, чтобы добраться до собственного дома в Конкарно.