Парижское приключение

У Майка на рожице было довольно скептическое выражение — недавно у него появились первые сомнения по поводу существования Санта-Клауса. Он уже тщательно осмотрел печную трубу и решил, что это не очень удобный вход в дом для такого почтенного дородного джентльмена с мешком подарков за плечами. Но Майк был на редкость практичным и вежливым ребенком — если взрослые хотят, чтобы он верил в сказку, не стоит их огорчать. С некоторым сомнением он сказал:

— Наверное… не знаю, но мне кажется, что скорее это мама их туда положила. — Затем он перешел к более важному делу — демонстрации подарков.

В восемь часов в церкви ударили в колокола, рождественский перезвон поплыл в морозном воздухе, и празднично одетые горожане потянулись к утренней службе.

Барри зашел за Рене после обеда. Обе семьи собирались устроить вечером рождественский ужин, и молодой человек сказал, что ему для такого пиршества надо нагулять аппетит.

Они прошли вдоль реки, мимо пристани с привязанными к причалу и накрытыми брезентом лодками. Рене знала, чего ей ожидать, поэтому надела ботинки на толстой подошве, брюки и старое пальто, а на голову повязала платок. Барри пробирался по грязи впереди нее, а там, где тропинка прерывалась, поворачивался и подавал ей руку. Прилив уже кончился, и вода начала убывать, зато бриз становился все свежее, переходя в порывистый восточный ветер.

— Ничего, зато проветримся, — жизнерадостно произнес Барри. — В Лондоне мне часто кажется, что нечем дышать.

Несмотря на непогоду, вверх по реке с воем пронеслась моторная лодка и завернула с резким фонтаном воды.

— Здорово! — глядя на нее, воскликнула Рене.

Они стояли рядом, следя за резкими поворотами лодки.

Барри взял ее за руку:

— Фред Эллиот уезжает на все лето в Америку и предложил мне взять напрокат его моторку. Как ты на это смотришь?

Она знала — это огромная уступка со стороны Барри: он презирал моторные лодки, предпочитая им парусные. Но ей совсем не нравилось постоянно увертываться от раскачивающегося бревна, которое называется мачтой; кроме того, она всегда вымокала, когда Барри просил ее порулить за него, а вот моторная лодка — это совсем другое дело.

— Я бы с удовольствием, — с благодарностью отозвалась Рене.

— Надеюсь, мы сможем приезжать сюда почти каждые выходные, — продолжил Барри. — Вот если бы у тебя была обычная работа, тогда было бы легче планировать.

Ах, понятно почему он упомянул про моторную лодку — это своего рода взятка, чтобы убедить ее поменять работу.

— Я хочу хотя бы разок съездить в Париж, — пояснила Рене. — Ава Брент, редактор раздела моды в «Бурной жизни», уже приглашала меня несколько раз. Весной она планирует серию снимков для статей про европейские курорты, и надеюсь, что возьмет меня с собой. А потом, когда съемки закончатся, поищу другую работу, если ты так этого хочешь.

— Ты можешь поехать в Париж в любое время.

— Но мне не хотелось бы ехать одной, а тебе это, по-моему, не очень интересно.

— Да уж, по-моему, город как город, ничего особенного.

— А мне так не кажется. Моя самая заветная мечта — участвовать в показе мод в Париже.

— Иногда, дорогая моя Рене, ты болтаешь такую ерунду! — отреагировал Барри.

— Да, конечно, нельзя надеяться, что ты меня поймешь. — Она указала пальцем на его грубый шерстяной костюм. — Тебе до моды нет никакого дела.

— Да уж, увольте! — Интерес мужчин к одежде казался Барри верхом изнеженности. Он любил одеваться скромно и непритязательно.

— Однако самые лучшие модельеры — мужчины, — заметила Рене.

— Если только их можно назвать мужчинами. Я вообще не понимаю, как настоящий мужчина может заниматься такой профессией. Они все, наверное, извращенцы!

Рене засмеялась и провела ладонью по грубому рукаву его куртки.

— Милый Барри, ты так все упрощаешь, разделяя людей на категории, согласно своим собственным правилам. Надеюсь, меня-то ты не считаешь извращенкой?

— Ну, мне вообще-то не нравится, когда люди показывают себя другим, — заявил он, но потом Смягчился. — Хотя, должен признать, тебе есть что показать. — Он обнял ее одной рукой. — Просто дело в том, что я тебя ревную и не хочу, чтобы посторонние пялились на то, что принадлежит мне!

Такое заявление было редкостью для Барри, так же как и ласка. Она прижалась к нему, радуясь надежной теплоте его объятия.

— Я серьезно говорю, что брошу работу, — сказала Рене, стараясь ему угодить. — Но сначала все-таки хочу возместить те деньги, которые потратила на гардероб и прически. Несколько заграничных показов, съемок — и все; за них очень хорошо платят.

— Да? — Он улыбнулся. — Судя по количеству журналов, в которых я тебя видел, мне не хватит всей оставшейся жизни, чтобы сравнять счет!

— Да нет, что ты, Барри, я серьезно.

— Правда, дорогая? Рад это слышать. — Он говорил ласково, но в глубине души сомневался, что она выполнит это свое решение. — Все равно, ведь мы договорились, что ты бросишь работу, когда мы поженимся?

Рене вздохнула. Их женитьба казалась делом таким нескорым, а романтическая атмосфера Рождества настроила ее на сентиментальный лад, и девушке захотелось приблизить эту дату.