Парк юрского периода

Крупные хищники – например, львы или тигры – часто становятся излишне осторожными сразу после того, как прикончат свою жертву, и ведут себя так, будто никак не могут решить, что с ней дальше делать. В девятнадцатом столетии ученые-зоологи считали, что хищники в такие минуты терзаются чувством вины и раскаиваются в содеянном. Но современные ученые достоверно подсчитали частоту успешных и неудачных результатов охоты хищников, и оказалось, что долгие часы терпеливого выслеживания дичи и последний решающий бросок на жертву вознаграждаются далеко не всегда. Представление о «неумолимых хищниках с острыми когтями и клыками», от которых никто не уйдет живым, не совсем соответствует действительности. На самом деле хищники гораздо чаще упускают намеченную жертву, чем принято считать. И когда хищник наконец убивает какое-нибудь животное, он сразу же настораживается и высматривает, нет ли поблизости другого хищника, который не прочь напасть на удачливого охотника и похитить его добычу. Так что этот тираннозавр, скорее всего, опасался другого тираннозавра, который мог позариться на добытую им еду.

Но вот громадное создание снова склонилось над козьей тушкой. Зверь прижал тушку к земле могучей задней лапой и принялся терзать мясо своими огромными зубами.

– Она решила остаться, – прошептал Регис. – Чудесно!

Тираннозавриха снова подняла голову и посмотрела на вездеходы. В ее зубастой пасти виднелись рваные клочья окровавленной козьей туши. Зверь принялся пережевывать мясо, так что даже внутри вездеходов был отчетливо слышен хруст ломающихся костей.

– Ой, фу-у-у… – послышался через интерком голос Лекс. – Как проти-и-ивно…

И тогда, как будто решив лишний раз поосторожничать, тираннозавр подхватил с земли остатки козьей тушки и вместе со своей добычей бесшумно отправился обратно в джунгли.

«Дамы и господа, это был Tirannosaurus rex», – сообщил голос Ричарда Кайли.

Электромобили тронулись с места и медленно, почти бесшумно, поехали дальше сквозь густую поросль деревьев.

Малкольм откинулся на спинку сиденья и тихо проговорил:

– Фантастика!

Дженнаро вытер пот со лба. Он был необычайно бледен.

Центр управления

Когда Генри Ву вошел в полутемное помещение центра управления, там все сидели молча и прислушивались к голосам из радиоприемника.

– …Господи, если такая тварь вырвется на волю, ее никак невозможно будет остановить… – Искаженный радиопередатчиком голос Дженнаро казался необычно тоненьким и писклявым.

– Ее ничто не остановит, ничто…

– Такие громадины, у которых к тому же нет никаких естественных врагов…

– Господи, только подумаю об этом, и…

Хаммонд в сердцах выругался:

– Ну что за сволочи! Черт бы их побрал, этих людишек! Все они – против нас…

Ву вопрошающе проворчал:

– До сих пор говорят о сбежавших животных? И почему это? Я не понимаю. Им давно пора убедиться, что у нас здесь все под надежным контролем. Мы спроектировали самих животных, и мы же спроектировали для них этот парк… – Он пожал плечами.

Генри Ву был глубоко убежден в надежности своих палео-ДНК, и точно так же искренне он верил в то, что весь парк тоже устроен абсолютно надежно. Все проблемы, связанные с ДНК, проистекали единственно из мелких нарушений в последовательности аминокислот, которые потом отражались в специфических нарушениях фенотипа полученных животных: например, не сворачивался какой-нибудь протеин или не активировался какой-нибудь фермент. И любые, даже самые сложные на первый взгляд проблемы решались довольно просто: нужно было только внести минимальные исправления в следующую версию той же ДНК.

Точно так же, считал Генри Ву, обстояло дело и с проблемами, которые могли возникнуть при обустройстве и обслуживании парка. Это могли быть только какие-нибудь досадные мелочи, небольшие случайные неполадки – ведь вся система управления парком была совершенно надежна. Не могло, просто не могло случиться ничего особо страшного, настолько серьезного, как, например, побег животных из вольеров. Ву считал бы просто оскорбительным для себя, если бы кто-то всерьез подумал, что он может связаться с настолько ненадежным предприятием, в котором могло произойти подобное.

– Это все Малкольм, – мрачно буркнул Хаммонд. – Это все он, это он настраивает их против нас. Помните, он с самого начала был против моей затеи? Все носился со своей дурацкой теорией про сложные системы, которые вроде бы нельзя контролировать, и про то, что воссоздать природу невозможно… Не понимаю, чего он так к нам цепляется? Мы ведь просто стараемся сделать здесь хороший новый зоопарк. В мире полно зоопарков, и все они нормально работают. Но этот чудак готов помереть, лишь бы только доказать, что его дурацкая теория верна. Надеюсь, ему не удастся застращать Дженнаро до такой степени, что тот с перепугу вздумает закрыть наш проект.

Ву спросил:

– А что, он может это сделать?