Пароль остается прежним

Бородуля тяжело дышит. Расстегивает куртку. Отпускает ремень. Вспоминает о фляге и жадно пьет.

По его подсчетам «Амур» сейчас только выходит с заставы. Значит, если он даже его найдет (что очень сомнительно), то Петр Ковалдин будет здесь не раньше, чем через несколько часов.

На душе спокойно. Здесь, за барханами, в пяти-шести километрах от границы, Бородулю не тревожат никакие звезды. И даже думать о них не хочется.

Он переворачивается на спину и закрывает глаза. Но тут же вскакивает, потому что совсем близко — лай.

Бородуля бежит...

Кто-то сбивает его с ног, прижимает к земле.

«Амур!».

Бородуля кричит.

— Фу!— Это подает команду младший сержант Ковалдин.

«Амур» в последний раз хватает «нарушителя» и недовольно отходит.

Бородуля с трудом поднимается.

Ковалдин раздосадован: занятие сорвалось.

— Как так? — удивляется Бородуля.

— А зачем ты топтался на одном месте?

— Я топтался?

— Эх, Бородуля, даже свои следы различить не мог...

31 августа. Везет Бородуле. Опять старшина Пологалов берет его с собой, и едут они в районный центр: Бородуля, старшина По-логалов и сержант Назаров.

В военторговском магазине отбирают товары для ларька без продавца. Завтра этот ларек должен открыться на заставе. Новенькие погоны и знаки различия. Зубная паста. Щетки. Крем для сапог. Подворотнички. Конфеты. Печенье. Сигареты.

Командир отделения советуется с Пологаловым и говорит Бородуле:

— Тебе ответственное задание. Пойдешь на почту, купишь сто конвертов и двадцать комплектов почтовой бумаги. Вот деньги. Ясно?

— Ясно!—отвечает Бородуля.

— Шагом марш!

Бородуля идет по улице, широко улыбаясь. Идет довольно долго, но почтового отделения не встречает. А оно должно быть где-то здесь, поблизости.

Бородуля решает спросить первого встречного: где почтовое отделение?

Этот встречный показывается из-за угла и, застыв на месте, оторопело смотрит на Бородулю.

«Что,— думает Бородуля,— не узнаешь? А я тут недавно»,— и подходит ближе.

Человек вдруг круто поворачивается.

— Эй!— окликает Бородуля.

Человек останавливается, заискивающе смотрит на Бородулю. Бородуле это льстит. Он напускает на себя суровость:

— Где почта?

Человек неуверенно показывает вправо.

Бородуля кивает. Идет вправо. Оглядывается: того, кто только что ему повстречался, уже след простыл.

Бородуля усмехается: ишь, какой прыткий.

Он идет, а почты всё нет и нет. Бородуля начинает сердиться, Спрашивает у какой-то старушки:

— Где почта?

— Эко, миленький, тебя занесло,—сокрушенно вздыхает она. Почта, оказывается, совсем в другой стороне.

Бородуля быстро идет назад и страшно злится на человека, который решил подшутить над ним и показал неверное направление.

Когда Бородуля принес, наконец, конверты и вручил старшине Пологалову, Назаров спросил строго:

— Почему задержался?

Бородуля засопел:

— Кто-то пошутил и заставил меня колесить по городу.

Он не сразу понял, почему вдруг командир отделения и старшина заинтересовались этим человеком. А они прямо закидали вопросами:

— Где ты его встретил?

— Что спросил?

— Что он ответил?

— Какой из себя этот человек?

— Во что был одет?

— В какую сторону пошел?

Какой из себя? Во что одет?

А Бородуля не помнит. Ну, человек и человек... Мужчина, одним словом. В брюках...

— Зачем же ему надо было обманывать? — недовольно спросил Назаров.

— Так и я удивляюсь, — пожал плечами Бородуля.

— А, может быть, он не знал, где почта?

— Может быть, человек нездешний? — наседали Пологалов и Назаров.

— Может быть,— согласился Бородуля,— Ну и что?

Ответ на этот вопрос он получил через полчаса, когда перед ним снова стоял «тот самый встречный». Его задержали дружинники.

Оказалось, человек приехал в пограничную зону с просроченным паспортом. Приехал к родным, ничего злоумышленного совершать не собирался. Но нарушил пограничный режим.

— Что теперь с ним будет? — спросил Бородуля.

— Оштрафуют и вышлют за пределы пограничной зоны,— ответил Назаров.

— А почему? — опять спросил Бородуля.

— Пусть приведет в порядок документы, а уж потом приезжает,— это сказал Пологалов.

— А-а,— протянул Бородуля. Конечно, он понимал, что неизвестный мог оказаться нарушителем границы.

Старшина Пологалов «накачивает» дежурного.

Кто это сегодня дежурит? А, Шарапов... Бородуля ничего не имеет против Шарапова. Но Шарапов тоже моряк, и значит, пусть ему всыпает старшина за милую душу. А Шарапов, глядишь, Кошевника «надраит». С Кошевником у Бородули старые счеты.

Он подходит ближе.

— Светлая у тебя голова, Шарапов,— говорит старшина Пологалов.— Давай, готовь самодеятельность.

Бородуля останавливается в нерешительности: вот тебе и «накачка». Нет, старшина Пологалов, явно, не на своем месте. Какой же это старшина, если никого не «накачивает»? Даже его, Бородулю, вроде все на заставе «накачивают», а он нет.

Бородуле вдруг страшно хочется, чтобы старшина его «накачал». Он стоит и ждет.

— Бородуля!

Наконец-то...

— Слушаю, товарищ старшина!

— Что же вы, рядовой Бородуля? — говорит Пологалов, и это «что же» кажется Бородуле песней.

— А что я? — немедленно лезет он в амбицию.

Но голос у старшины мягкий, и слова вовсе не обидные. А Бородуля обязательно хочет обидеться.

Пологалов говорит: