Паровозик из Ромашкова

чуть расстегнул прорезиненную куртку и достал оттуда пистолет Токарева. Взвел его с видимым

усилием и медленно, смотря по сторонам как в то первое сентября, пошел ко входу.

Счастливые родители, море цветов, яркие воздушные шары, улыбки детей, шум, музыка из

колонок на крыльце, нарядные бантики и галстуки, украшенные окна и двери…вот учитель

читает речь. Потом маленькие мальчик с девочкой, уже первоклассники, читают стихи. И вот, наконец, первый в их жизни звонок - колокольчик, звенящий в абсолютной тишине. А потом гром

аплодисментов и улетающие в небо шары.

Подземный житель очнулся. Сердце снова заныло. Те воспоминания, в которые он сейчас

окунулся, были безжалостно разбиты открывшейся перед ним картиной прошедшей «войны без

людей»: вместо некоторых окон дыры, рухнувший балкон, когда-то висевший над крыльцом, лежащие мокрые куски бетона с отколовшегося бордюра на крыше, трещины по стенам и

колоннам, и разбитый, неровный и бугристый асфальт школьного двора, покрытый чуть

пробивающимися из под него маленькими ростками темно-зеленой травы. Приспособившейся к

новому миру растительности. Это знак человеку, что выживать и бороться всё таки нужно, или

просто природные фокусы?

Фигура неспешно пересекла двор, политая дождем. Метровец, постояв на крыльце, оглянулся.

Снова толпа, все хлопают. Солнце заливает двор золотисто-рыжим светом, многократно

отражаясь от зеркальных цветочных букетов. Первоклашки, довольно морщащиеся от света, затихли. Какой-то мальчик с выражением, немного картавя, читает стих про осень и школу. На

глазах выступили слезы – это ведь он сам, в детстве. Вон, из толпы, справа, машет ему мать.

Отец стоит с фотоаппаратом и снимает своего сына.

- Папа… - прошептал человек. Громыхнуло еще раз. Всё исчезло, оголив пустой и ставший вдруг

неуютным двор, уродливо искаженный ядерной войной. Мужчина сглотнул ком в горле и вошел в

школу. Неожиданно раздался приветливый голос, отражавшийся в голове эхом, с ноткой упрека:

- Ну, здравствуй, Аркадий. Ты сегодня вовремя, давай, беги, звонок скоро. -

Метровец отшатнулся и посмотрел туда, откуда говорили. Когда-то на этом месте стоял стол, за

которым сидела вахтерша, следившая за опозданиями и ведением тетрадей посещения. Сейчас

же напротив входа груда деревяшек и щепок, вкупе с разбитым монитором для наружных камер

наблюдения. Вот бы посмотреть, что они записали в момент Катастрофы… Но надо идти. Сейчас, только сердце успокоится. Аркадий оглядел длинный коридор, ведущий направо и налево.

Керамическая плитка серого цвета потемнела и раскололась почти везде. Обилие осыпавшейся

штукатурки белой пудрой накрыло пол и, отчасти, стены. Шкаф с кубками школы. Стекло

разбито, а сам он цел! Невероятно. Только призы некоторые разбиты на полу и грамот многих

нет. Двери в столовую раскрыты. Надо бы зайти туда. Вестибюль школы больше напоминал

покрытый бетонным крошевом блокадное убежище, в которое попала бомба. Метровец со

скрипом прикрыл, как смог, входные двери, оставив крупную щель на случай чего. Резкая и

грубая трель школьного звонка. Вот он, Аркаша, бежит в столовую с новыми друзьями. Кто-то

кидает рюкзак в одноклассника; вот мальчишка дернул за косу девочку с большим синим бантом

на голове. Как всё было беззаботно, радостно. Не как сейчас, когда дети в зачастую рваной

одежде бегают по станционным платформам между костров и играют использованными гильзами, держа в качестве домашних питомцев тоннельных крыс.

Внезапно в конце коридора что-то громко хрустнуло, резанув слух. Аркадий приготовил

пистолет. Постояв, послушав, он опустил руку с оружием и медленно, громко хрустя цементными

крошками под ногами, пошел на второй этаж. «Оно где-то там, я помню. Нужно забрать его», -

душу подземного жителя одолевала тяжесть того, что он видел, идя по пустым, холодным и, даже

сейчас страшным коридорам мертвой школы. Несколько маленьких костей. Одиноко висящая на

крючке в гардеробе с ржавыми решетками сумка с дырами. А вон еще и то, что осталось от

детского пиджака. Нарядный был костюм. Два небольших черепа на лестнице. Покрытый

коррозией ключ на полу – от дома. Дом. Квартира недалеко от Автово. Кто-то жил близко от

школы, а толку?.. Сейчас у всех общий дом. Подземный. Дворец, превращенный в логово

человека.

Второй этаж. Около актового зала стоит толпа школьников – концерт.

- Аркаш! Иди быстрей, блин, началось уже всё! Ты текст помнишь? – мужчина сконфуженно

покачал головой, идя к толпе. Он его и не учил даже. И подвел всех. Но, помня бегло

содержание, сымпровизировал, и получилось неплохо. Аркадий тряхнул головой – он понял, что

ему стыдно перед собой и…перед сорванными с петель дверьми зала, в котором в беспорядке

валяются погнутые стулья, бесформенной кучей лежит на полу часть красивых, темно-бордовых

штор, висевших над сценой, и разбитые лампы на гнилом паркете, покрытые пылью. Мы

пытались быть актерами, мы устраивали концерты, мы ходили на них, мы занимались в секциях…

в метро этого нет. Только если кто найдет время обучить тебя игре на старой, чуть дребезжащей