Паршивая овца [Мертвецы выходят на берег.Министр и смерть. Паршивая овца]

— Вот черт! — воскликнул Танкред. — Это они! У них на борту самая ценная в Норвегии коллекция живописи! Догоним их на моторке! Хотя бы увидим, кто это.

Я никогда не видел Танкреда таким взволнованным, глаза у него сверкали, как у мальчишки, смотрящего фильм про индейцев.

— Как ты себя чувствуешь, Пауль? Поедешь с нами?

Я встал и протянул Монике руку.

— Едем! — Голос мой еще немного дрожал.

Мы побежали к лодке. Я сделал попытку завести мотор, но шнурок выскользнул из моих дрожащих рук. Танкред взялся за дело, и через несколько секунд мы уже мчались в темноту.

Никогда не забуду эту фантастическую гонку. На берегу, у нас за спиной, как праздничная иллюминация, полыхал огромный костер. Теперь огнем был охвачен весь дом. Пламя бросало желтые отсветы на окрестные скалы. Каперская усадьба напоминала вулкан, долго копивший в себе разрушительные силы, чтобы вдруг разразиться всепожирающей яростью. Серебристо-серые рыбацкие шхуны у причала на фоне этого неистовства казались мертвым лунным пейзажем. А впереди нашей лодки, устремившись к плотной полосе тумана, скользило, как призрак, судно.

Волнение на море усилилось, но ветер был попутный, и лодка надежная. Она энергично разрезала волны, а мотор заливался, как рассерженная собака. Расстояние между нами и парусником сокращалось с каждой минутой, его очертания проступали все яснее.

По величине судно было, как большая парусная лодка или яхта, но мачта была выше, чем на современных судах такого типа, и паруса были сделаны по старому образцу. Корма по форме напоминала ракушку и была такая же серая, как и паруса. Это была точная копия модели корабля, что висела у меня в комнате. Несомненно, Тённес Тубиасен видел именно это судно три ночи назад.

— Нужно догнать их, пока они не скрылись в тумане! — крикнул Танкред, который сидел на руле. — Во что бы то ни стало! Когда подойдем к ним на десять-пятнадцать метров, ты, Пауль, зажжешь эту штуку. — Он показал на маленький прожектор, вмонтированный в нос лодки.

— Нам обязательно так близко подходить к ним? — спросил я, еще не совсем освоившись со своей новой ролью отчаянного смельчака. — А если они начнут стрелять?

— Придется пойти на риск, нам надо увидеть их. Если они пустят в нас пушечное ядро образца 1812 года, падайте на дно лодки. Ну и волны!

Нас отделяло от них уже метров пятьдесят. Я различал серые тени, скользившие по палубе, на корме неподвижно стояли два человека. Какое-то четвероногое существо ходило по поручням перед ними. Моника судорожно сжала мою руку.

Расстояние сократилось на тридцать метров, и тут произошло непредвиденное. Ветер оставался прежним, но судно, вздрогнув, вдруг стало заметно набирать ход, и за несколько секунд расстояние между нами опять увеличилось.

— Они уходят от нас! — крикнул Танкред. — Включай прожектор!

Я исполнил приказ, и яркий луч света прорезал ночь. Судно было уже у самой полосы тумана, дальше мы не могли его преследовать. Для парусника оно развило огромную скорость, как большая птица, оно влетело в туман и растаяло в нем. Луч прожектора на один миг успел осветить людей, стоявших на корме. Скрестив на груди руки, они наблюдали за нами, один был в брезентовой робе, на другом развевался темный плащ. Я сразу узнал их, это были Рейн и Пале. На плече у Рейна сидел черный кот.

Танкред переложил руль и развернул лодку.

— Мы видели все, что нужно, — сказал он. — Великолепный спектакль, и режиссер и актеры заслуживают наивысших похвал. Пересядешь на руль, Пауль? Мне после такой гонки надо выкурить сигарету.

— Как им удалось вдруг уйти от нас? — удивилась Моника.

От волнения она смотрела не моргая и все еще держала меня за руку.

Танкред глубоко затянулся.

— Судно явно снабжено мощным дизельным двигателем, они запустили его, как только мы подошли слишком близко. Мы просто не слышали, как он работает, из-за тарахтенья нашего мотора. А выхлопных газов не было видно из-за тумана.

— Давайте выключим наш мотор и послушаем, — предложила Эбба.

Мы так и сделали. Однако не услышали ничего, кроме шума ветра, ударов волн да завывания далекого ревуна.

— Они тоже выключили мотор, — объяснил Танкред. — Он им пока не нужен, и они не хотят, чтобы мы его услышали. А теперь нам надо поскорей вернуться на берег, я уже мечтаю о теплой постели и горячем пунше. Придется Карстену приютить нас на ночь, а ты, Пауль, расскажешь нам свои приключения.

Когда мы вернулись к Каперской усадьбе, там собралось довольно много народа. Почтительным полукругом они стояли перед горящим домом. Никто даже не пытался тушить пожар, не было принесено ни одного ведра воды. Как завороженные, люди смотрели на ревущее пламя.

— Сюжет знакомый, — сказал Танкред. — Норвежцы — нация созерцателей. Хотя на это, вероятно, есть свои причины.

Я потрогал за плечо одного из мужчин.

— Неужели ничего нельзя сделать, чтобы погасить огонь? — спросил я.

Человек обернулся, это был эмиссар Флателанд. При свете пожара он еще больше напоминал нелепую болотную птицу. На его фанатичном лице было написано торжество.