Партия на троих

— Они сбивают ракеты. На пару с капитаном Карзай.

Фридрих, не тратя время на расспросы, вывел данные с консоли говорившего офицера на один из множеств голографических экранов в рубке «Пилигрима», наспех оборудованной на манер боевого информационного центра военного флагмана. На экране, к которому было обращено внимание Вайса, в цифрах, графиках и визуальном изображении было видно, как «Келли Лоренс» и корабли пришельцев сбивают баллистические ракеты.

— Внимание всему флоту! Приказ о нападении отменяется! Отставить! Отставить!

Включив реверс, земные корабли начали экстренное торможение, едва не выбросившее их экипажи из кресел даже несмотря на действие компенсационного гравитационного поля. По инерции, звездолёты всё ещё продолжали движение — пока, наконец, не остановились так близко от флота мелькран, что корабли последних можно было различить невооруженным взглядом. На их глазах людей фиолетовое марево вокруг чужих кораблей, служившее им защитой, стало медленно рассеиваться, обнажая состоявшие из сложного переплетения жгутов корпуса.

У Фридриха закружилась голова. «Старость», — с грустью подумал он. Быть может, он не выдержал бы нервного напряжения, которое могла потребовать война с мелькранами. К счастью, похоже, что теперь военным пора передавать дела в этой планетарной системе в руки дипломатии.

Тело Вайса обмякло, и он повис в кресле на ремнях безопасности.

— Генерал, что с вами? Генерал? — увидев это, закричал один из офицеров. Выскочил из кресла, он подбежал к Фридриху и стал проверять его пульс.

— Он умер? — с беспокойством спросил кто-то

Офицер облегчённо вздохнул.

— Спит. Старик давно не мог выспаться по-человечески… Нервы.

Эпилог

Солнце на Марсе светило не так ярко, как на Земле, но вполне достаточно, чтобы прогревать его экваториальные районы до тридцати градусов в летнее время, с плавным понижением температуры на более высоких широтах. Это меньше, чем на родной планете человечества, но такой климат Макарову нравился. Да и меньшая гравитация позволяла чувствовать себя привычней, чем на других мирах. Впрочем, удивительного в этом ничего не было: в конце концов, Олег большую часть жизни провёл на этой планете. К тому же, его убеждения разделяли три миллиарда человек, считавших себя марсианами.

Он сидел под пальмой в небольшом кафе на берегу Гисперийского океана, образовывавшегося после терраформирования планеты. Сегодня лишь на вершине вулкана Олимп, превратившегося в остров, Марс всё ещё оставался таким, каким встретил первых людей, ступивших на поверхность планеты столетия назад: холодной пустыней с разряженным воздухом. Это был заповедник для эндемичных марсианских живых организмов — одноклеточных бактерий и одного-единственного вида водорослей. Все, что осталось от пышущей жизнью биосферы, исчезнувшей миллиарды лет назад.

Здесь, на уровне моря, обширные пространства были покрыты завезенной с Земли геномодифицированной растительностью. Густые леса, в которых водились животные, занимали значительную часть суши. Другие районы отводились под богатые минеральными веществами поля, дававшим изобильные урожаи сельскохозяйственных культур. Промышленные предприятия, как и на заре колонизации, были скрыты толщей горных пород и герметичными куполами с той лишь разницей, что теперь эти меры они предназначались для того, чтобы не допустить загрязнения чудесного зелёного мира.

Макаров пил кофе местных сортов и глядел на голубой океан. Гладкая поверхность воды отражала, словно зеркало, перистые облака и столь же лёгкие, ажурные силуэты белоснежно-серебристых высоток Олимпии, крупнейшего марсианского города и административного центра планеты. Жители Марса гордились своими городами, считая — и не без основания — что современная урбанистическая культура, родилась на четвёртой планете от Солнца. Продуманная до мелочей застройка, сложные системы компьютерного управления зданиями и коммуникациями — всё это достигло своего пика именно на Марсе. То, что полтора столетия назад было суровой необходимостью, теперь стало повседневной частью быта и комфорта, без которого многие уже не представляли себе жизнь. И здесь был его дом.

Дом, милый дом.

— Доброе утро.

Тадеуш обернулся на голос, и увидел Штура. Одетый в соломенную шляпу, солнцезащитные очки, цветастую шелковую рубашку, лёгкие бриджи и сандалии, он почему-то выглядел забавно. Впечатление усиливалось белоснежными зубами, обнаженными растянувшейся во всё лицо улыбкой.

— Рад тебя видеть, — с трудом подавляя смешок, ответил Олег, жестом приглашая присесть за столик. — С Земли?

— С Рая, — теперь стало понятно, почему Тадеуш выбрал именно такой стиль одежды: он только что вернулся с планеты-курорта и, вполне вероятно, не счел нужным менять свой костюм, к которому уже привык. — Как Лена?

— Неплохо. Наши города всё ещё пугают её, и психиатры посчитали, что будет лучше продолжить лечение в более спокойном месте. Я подобрал бедной девочке хороший пансион с отличными специалистами. Поживу там некоторое время, пока окончательно не поправится… А там посмотрим.