Партизанки

После минутного раздумья Ася приняла, пожалуй, единственно правильное решение: идти вслед фашистской колонне и при первой же возможности обогнать ее. Сделать это нелегко, почти невозможно, однако иного выхода не было.

Когда каратели миновали окраину села и медленно втягивались в лес, разведчица осторожно шла за ними, а потом свернула с проселка и углубилась в чащу. Местность она знала хорошо, и это позволило ей без риска заблудиться несколько километров бежать совсем рядом с дорогой, поначалу слыша время от времени бряцание оружия и негромкие команды гитлеровских офицеров.

Наконец, когда фашистская колонна осталась далеко позади, Ася облегченно вздохнула: кажется, успела! И действительно, пройдя еще около получаса неприметными с виду и одной ей знакомыми лесными тропинками, она услышала впереди осторожный оклик:

— Стой! Кто идет?..

Партизанский дозор. Свои! Короткий обмен условленными паролями, слышится несколько приглушенных фраз, и один из партизан ведет разведчицу к командиру. Прошло каких-нибудь десять — пятнадцать минут, и стоянка отряда пустеет. Темные силуэты вооруженных людей без единого звука быстро растворяются среди деревьев. Густой мрак тотчас же поглощает их. Ася действительно успела!

Нужно ли говорить о том, в каком положении оказался бы отряд, вынужденный принять бой против карателей, которые и по численности и по вооружению были по крайней мере в десять раз сильнее отряда…

…Летним воскресным утром группа партизан — Николай Семенчук, Тимофей Бунеш, Аркадий Белый, Андрей Кашлачев и другие — во главе с комиссаром Владимиром Жлобичем открыто и не таясь вступила на улицы Симоновичей и направилась к одному из домов. Когда до крыльца оставалось несколько десятков шагов, из дверей, путаясь в полах длинных черных шинелей, вывалились вооруженные люди с повязками на рукавах и после короткого замешательства, не сделав ни единого выстрела, рассыпались кто куда.

А минут через десять — пятнадцать их, видимо выловленных поодиночке, со связанными за спиной руками на глазах у жителей села партизаны конвоировали под автоматами в сторону леса. Симоновичская полиция на этом прекратила свое существование.

Однако мало кто из селян, наблюдая за этой картиной, догадывался о том, что происшедший только что инцидент на самом деле от начала и до конца тонко инсценирован партизанами и… самими полицейскими. Только Ася Солнцева и София Жлобич, видя, как усердно и с совершенно серьезным видом бойцы скручивают руки «перепуганным» полицейским, не могли сдержать улыбок: в проведенной операции была заложена немалая доля и их труда.

А сутки спустя бывшие полицаи, надевшие в свое время черные шинели под угрозой немедленного расстрела их семей и давно уже готовые перейти с оружием к партизанам, приняли присягу и поклялись самоотверженно сражаться за Советскую Родину, искупая перед ней свою невольную вину.

Вспоминая Асю Солнцеву, нашу отрядную разведчицу, не могу не рассказать о случае, происшедшем летом 1943 года. Любовь и доверие партизан к своей боевой подруге проявились тогда особенно ярко.

…Временная стоянка группы разведчиков Николая Семенчука.

В одном из шалашей перед командиром группы стоит взволнованный, с покрасневшими глазами, едва не плачущий юноша.

— Ты не спеши, Ваня, — успокаивает партизанского связного Николай Семенчук, заботливо усаживая его перед собой на грубо сколоченную скамью. — Расскажи-ка лучше все подробно и по порядку.

Из сбивчивого и местами бессвязного рассказа паренька прояснилось, что позавчера в хату к Белоушко неожиданно ворвались гитлеровцы и после короткого допроса, арестовав всю семью, увезли ее в районный центр Старые Дороги. Ивана в то время не было дома, и только сегодня о случившейся беде ему поведали соседи.

— Это предательство, — повторяет взволнованный юноша, теребя ворот рубашки. — И совершить его мог только один человек: Солнцева. Кроме нее, ни одна душа в Симоновичах не знала, да и не могла знать о том, что я партизан!

Минутное молчание прервал Николай. Как всегда, он невозмутим и спокоен. И только человек, хорошо его знающий, может понять, насколько неожиданное известие, а вслед за ним обвинение, выдвинутое Ваней Белоушко, потрясли его.

— Так что же ты предлагаешь?

— Что я предлагаю? — переспрашивает Иван и, по-прежнему горячась, возбужденно выпаливает: — Я не предлагаю, я требую! Немедленно вызвать Асю сюда в лес, арестовать ее и после нашего партизанского суда, как изменницу и предательницу, расстрелять перед строем!

— Расстрелять? Да понимаешь ли ты, что говоришь? А если она не виновна? Чем-нибудь неопровержимым ты можешь доказать ее вину?

Белоушко лишь растерянно пожал плечами:

— Пока ничем…