Партизаны

— Их четверо было, — дрожащим голосом произнесла Ника. — Андрюш, я даже сообразить ничего не успела. Подъехали на микроавтобусе. Выскочили. Двое ко мне, двое сразу Темку взяли… Мне вот бумажку…

Глаза у нее наполнились слезами.

— Андрюш, это что? Это все?

Андрей разозлился.

— Хрена! Я их всех на уши…

Он схватил Нику за руку и зашагал к дому. Почти потащил.

— Андрей!

— Что?

Андрей остановился, рюкзак стукнул его по спине.

— Мне больно, — сказала Ника.

Какие нелепые слова! Андрей поймал себя на том, что скалится, все выше и выше вздергивая верхнюю губу, и стиснул рот ладонью, до боли укусил палец.

— Прости. Нам надо быстро…

Он не договорил, обнял жену. Время уходило. Время истончалось. Темку увозили от них все дальше. Куда? В центр? Или в одно из периферийных заведений?

— Нам надо поднять людей, — зашептал Андрей. — Помнишь? Как в прошлый раз. Макаровых, Свечниковых, Лойде…

— Это не поможет.

— Поможет, они до сих пор боятся протестов. По крайней мере, хоть какая-то информация…

— Нет-нет-нет.

— Ника!

Он плюнул на то, что их могут снимать и сейчас. Плюнул на возможные последствия насилия одного родителя над другим для их семьи. Некогда. Короткий замах. Хлоп! Нику качнуло от пощечины, гримаса боли скользнула по ее лицу, но взгляд через мгновение сделался осмысленным.

— Еще? — спросил Андрей.

— Нет-нет, — Ника выдохнула и перехватила его пальцы. — Я в порядке.

— Точно?

Она кивнула.

— Да.

— Тогда бежишь сейчас к Свечниковым, а потом к дяде Саше. С дядей Сашей к нам обратно на квартиру. Свечниковы пусть поднимают остальных.

— А ты?

— А у меня — вот, — Андрей взмахнул уведомлением. — Попробую дозвониться. — Он стиснул локоть жены. — Не волнуйся. Это временное изъятие. Временное, слышишь? И беззаконное.

— Я слышу, — сказала Ника.

— Ну, все. Беги.

Андрей коснулся своими губами губ жены. Совсем призрачный вышел поцелуй. Ника обернулась через три или четыре шага — бледное, но решительное лицо. Все-таки она у него молодец, собралась.

— Я быстро.

Свечниковы жили через квартал в сторону. Андрей махнул Нике рукой. Ничего-ничего, затолклось в голове, временное изъятие — это совсем край. На этом твари лоб себе разобьют. Про временное изъятие ни одной статьи нет. Тем более, через скотское уведомление. Страх, суки, потеряли. Загрызу.

Он пересек улицу, побежал по дорожке к дому, вытянувшемуся на взгорке. Сначала прямо, прямо, мимо худеньких березок и вскопанной земли. Потом направо, огибая сетку, к длинной арке во внутренний двор. Мысли брякали на бегу, как плохо закрепленный груз. Цензурных было мало. Су-ки. Тва-ри. Убью.

Фургона в арке уже не было.

Андрей, честно говоря, надеялся его застать. Очень было бы к месту. Вежливо постучать, с улыбкой дождаться, когда откроют, и хмыря в рваных джинсах сразу же воткнуть башкой в борт, а полную дуру загнать внутрь, чтобы по своим ювенальным каналам бросилась искать Темку.

Смог бы он так? Дали б попробовать, Андрей и сказал бы. А вообще, конечно, ненависть давно зрела. Уже и полиция с ювенальщиками, по слухам, не в охотку работает. У полиции тоже дети.

Прижимая листок к груди, Андрей забежал в подъезд, на бегу достал ключи. Последняя ступенька, площадка, дверь. Ключ никак не хотел попадать в замочную скважину.

— Андрей Викторович, а что случилось?

Соседка выглядывала из двери своей квартиры, участливо состроив физиономию.

— Все в порядке, Лидия Тимофеевна.

У Андрея хватило сил на улыбку.

— А Темочка?

— Он с Никой. В кафе.

— А вы что-то забыли, да?

— Забыл.

Андрей сжал-разжал пальцы, вдохнул и вставил ключ в замок. Дверь на себя, дверь за собой, отрезая лебезящее: «Очень хочется Темочку у…».

Сука.

От хлопка ладонью по выключателю вспыхнул свет. Телефоны они на прогулку не брали принципиально. Дядя Саша сказал, что с них, даже выключенных, пишут любые звуки. Так Лойде лишились своего Димки, а Зарецкие — дочки. Поэтому телефоны хранились в пластиковом ящичке рядом с обувью. Пошел на работу — взял.

Андрей присел, выловил свой «самсунг» и прихватил зарядное устройство. На кухне была удобная, рядом со столом, розетка. На ходу Андрей снял рюкзак и куртку, скинул обувь. Так, что еще? Он включил телефон, сунул в розетку вилку зарядного устройства, торопливо соединил разъемы.

Уведомление — на стол. Номер… Что за тварь эта Серкалова И.Ю.? Сейчас узнаем. Палец забегал по кнопкам.

Несколько секунд Андрей слышал лишь длинные гудки дозвона. Потом что-то щелкнуло.

— Алло? — сказал он.

— Здравствуйте, — доброжелательно произнесли на том конце соединения, — вы позвонили в городской центр ювенальной защиты. Представьтесь и расскажите о цели вашего звонка. Для улучшения обслуживания все разговоры с абонентами записываются.

Взгляд Андрея остановился на рисунке, прикрепленном к дверце холодильника. Темка, когда был годом младше, нарисовал лошадь и жирафа. Оба животных были синие. По аналогии с художниками, у сына тогда бы «синий период». Других цветов он не признавал. А, нет, у лошади — желтый хвост.

И еще: звери синие, потому что им холодно.

— Мне надо поговорить с Серкаловой.

Последовала пауза. Потом голос сказал:

— Соединяю.