Читаем Parzival полностью

Во всем, где речь идет о чести...

К нему вернулось благочестье.

Он весь раскаяньем охвачен.

Одной лишь мыслью озадачен:

Хочет так на свете жить,

Чтоб милость Господню заслужить...

...Догнав идущих к богомолью,

Он молвил с искреннею болью:

"О горе! Как я был не прав,

Веру в Бога потеряв!..

Меня догадка осенила:

Бог есть Любовь. Любовь есть Сила,

Та, что должна меня спасти

И в пещеру привести,

Где праведник живет, отшельник..."

...И вот уж конь въезжает в ельник,

Чтоб встать возле пещеры той,

Где Треврицент116 живет святой.

(В пещере сей был прощен Орилус,

Когда Ешута с ним помирилась.)

Отшельник с соблазнами мира простился:

Истово каялся, строго постился,

Не пил вина и хлеба не ел,

Ни мяса, ни рыбы не терпел, -

Ничего, что кровь в себе содержало

(От состраданья сердце дрожало).

В тиши смиренного уединения

Избег он диавольского наваждения...

Через отшельника до Парцифаля

Дошла священная тайна Грааля...

...И если кто меня бранил,

Зачем столь долго я хранил

Историю Грааля под секретом,

Пусть знает, что своим запретом

Связал меня великий мастер Киот,

Сказав, что он один найдет

Место, где он обо всем расскажет,

Когда ему Авентюра прикажет...

Киот, продолжая со мной беседу,

Сказал, что нашел в знаменитом Толедо

Сие удивительное сочинение

В первоначальном его изложении.

На арабском писано языке,

Оно хранилось в тайнике...

Хоть письменность у них другая,

К чернокнижию не прибегая,

Киот их азбуку постиг

Без помощи волшебных книг.

Он человеком был просвещенным,

Но, что важней: он был крещеным!

А лишь крещеному дано

Открыть, что для других – темно,

И силы неба охраняли

От некрещеных суть Грааля...

Язычник увидеть Грааль не может...

(Впрочем, нас это не тревожит...)

. . . . . . . . .

Вернемся к нашему герою...

Итак, он зимнею порою

Вступил на тот клочок земли,

Где некогда цветы росли

И где Орилуса с Ешутой

Он со счастливою минутой

Поздравил... Между тем старик

Отшельник, дивно яснолик,

Воскликнул, чуть ли не стеная:

"Сегодня пятница страстная,

А вы – с оружьем! На коне!..

Помилуй, Бог!.. Прошу ко мне!..

Присядьте к очагу скорее!.."

...И, с наслажденьем руки грея,

Герой поведал, по чьему совету

Явился он в пещеру эту:

"О наставлении вас прошу!

В себе я тягчайший грех ношу!.."

И далее герой добавил:

"Простите, коли вас заставил,

Сам не желаючи того,

Страшиться вида моего:

С копьем, в кольчуге да в шеломе!.."

"Эх, добрый рыцарь! В этом доме

Отвык бояться я людей.

Олень или медведь-злодей

Мои ближайшие соседи...

Но к ратным подвигам, к победе

И я в былые рвался дни!

Мечты тщеславные одни

Меня в ту пору занимали.

О рыцарь, если бы вы знали,

Какой любовью был влеком

Я в бытие своем мирском,

Как снисхожденья домогался

Той, перед коей преклонялся,

Терпел успех и неуспех,

Но, впав однажды в страшный грех,

От грешной жизни отказался

И вот навеки оказался

Здесь, где вы видите меня...

Однако вашего коня

Мы с вами привязать забыли!..

Пойдемте!.. Дней минувших были

Я в памяти еще храню...

Но корма зададим коню,

А нам, отшельникам, на ужин

Один лишь папоротник нужен.

Сейчас вот здесь его нарвем...

Растет он прямо надо рвом..."

...Конь и накормлен и привязан.

Рассказ, однако, не рассказан.

Пред вами я еще в долгу...

. . . . . . . . .

Итак, герой стоит в снегу,

Он старца ждет и цепенеет:

Под сталью тело леденеет.

Вот старец наконец идет,

В пещеру рыцаря ведет,

Сесть ближе к углям предлагает,

Свечу смиренно зажигает...

Парцифаль доспехи снял

(Как бы укору старца внял)

И опустился на солому,

Почуяв сладкую истому:

В пещере сделалось тепло,

Хоть на дворе еще мело...

...Сейчас обоим было впору

Вернуться к разговору...

. . . . . . . . .

«Так что ж, мой сын, тебя гнетет?..»

"Ах, вот уж скоро пятый год,

Как я отвергнут Богом...

Когда я по дорогам

Скачу ли, езжу ли, хожу, -

Святые храмы обхожу,

Чтоб вид мой не обидел

Того, кто так меня возненавидел

И в помощи мне отказал..."

...Всхлипнув, Треврицент сказал!

"Когда б в своем уме ты был,

То одного бы не забыл:

Бог не помочь не может!

Пусть он и нам поможет...

И все ж, ответствуй, отчего

Ты от себя отторг его

И что с тобою стало,

Что сердце возроптало?..

Послушай, что тебе скажу -

Невинность божью докажу!

Тебе я сострадаю,

Но Бога оправдаю!..

Я самоучкою постиг

Не что-нибудь, а книгу книг -

Писание Святое -

То дело не простое!..

Да я и сам писал потом,

Познав Писание, о том,

Сколь нам необходимо

Служить неколебимо

Тому, кто в мир пришел спасти

Нас, грешных, сбившихся с пути,

И неустанным оком

Следить, чтобы порокам

Нас в ад увлечь не удалось,

А чтоб воистину сбылось

Всеобщее спасенье -

Святое воскресенье!..

Бог это – Верность... Посему

Будь верен Богу своему.

Бог – Истина... К безбожью

Идут, спознавшись с ложью...

Бог есть – Добро. А суть Добра

В том, чтоб душа была добра.

Что ни произошло бы -

Все восприми без злобы.

Свой разум злобой осквернишь, -

Тем самым Бога очернишь -

Терпение Господне,

Как сделал ты сегодня!

Добро – есть свет, а зло – есть тьма.

И коль ты не сошел с ума,

Внемли сему совету:

Вернись к Добру и к Свету!..

А вот – не поученье ль нам?

Был создан господом Адам.

Затем возникла Ева -

Причина божья гнева...

От этих первых чад земли

Все бедствия произошли,

Все горести на свете.

У них родились дети,

Два сына... Старший грех свершил:

Он непорочности лишил -

Перейти на страницу:

Похожие книги

Пять поэм
Пять поэм

За последние тридцать лет жизни Низами создал пять больших поэм («Пятерица»), общим объемом около шестидесяти тысяч строк (тридцать тысяч бейтов). В настоящем издании поэмы представлены сокращенными поэтическими переводами с изложением содержания пропущенных глав, снабжены комментариями.«Сокровищница тайн» написана между 1173 и 1180 годом, «Хорсов и Ширин» закончена в 1181 году, «Лейли и Меджнун» — в 1188 году. Эти три поэмы относятся к периодам молодости и зрелости поэта. Жалобы на старость и болезни появляются в поэме «Семь красавиц», завершенной в 1197 году, когда Низами было около шестидесяти лет. В законченной около 1203 года «Искандер-наме» заметны следы торопливости, вызванной, надо думать, предчувствием близкой смерти.Создание такого «поэтического гиганта», как «Пятерица» — поэтический подвиг Низами.Перевод с фарси К. Липскерова, С. Ширвинского, П. Антокольского, В. Державина.Вступительная статья и примечания А. Бертельса.Иллюстрации: Султан Мухаммеда, Ага Мирека, Мирза Али, Мир Сеид Али, Мир Мусаввира и Музаффар Али.

Гянджеви Низами , Низами Гянджеви

Древневосточная литература / Мифы. Легенды. Эпос / Древние книги
Самгук саги Т.2. Летописи Когурё. Летописи Пэкче
Самгук саги Т.2. Летописи Когурё. Летописи Пэкче

Предлагаемая читателю работа является продолжением публикации самого раннего из сохранившихся памятников корейской историографии — Самгук саги (Самкук саги, «Исторические записи трех государств»), составленного и изданного в 1145 г. придворным историографом государства Коре Ким Бусиком. После выхода в свет в 1959 г. первого тома русского издания этого памятника в серии «Памятники литературы народов Востока» прошло уже тридцать лет — период, который был отмечен значительным ростом научных исследований советских ученых в области корееведения вообще и истории Кореи раннего периода в особенности. Появились не только такие обобщающие труды, как двухтомная коллективная «История Кореи», но и специальные монографии и исследования, посвященные важным проблемам ранней истории Кореи — вопросам этногенеза и этнической истории корейского народа (Р.Ш. Джарылгасиновой и Ю.В. Ионовой), роли археологических источников для понимания древнейшей и древней истории Кореи (академика А.П. Окладникова, Ю.М. Бутина, М.В. Воробьева и др.), проблемам мифологии и духовной культуры ранней Кореи (Л.Р. Концевича, М.И. Никитиной и А.Ф. Троцевич), а также истории искусства (О.Н. Глухаревой) и т.д. Хотелось бы думать, что начало публикации на русском языке основного письменного источника по ранней истории Кореи — Самгук саги Ким Бусика — в какой-то степени способствовало возникновению интереса и внимания к проблемам истории Кореи этого периода.(Файл без таблиц и оригинального текста)

Ким Бусик

Древневосточная литература