Читаем Parzival полностью

И правоту твою докажу!.."

...Но мой Гаван ответил строго:

"Сородичей у меня слишком много,

И, слава Богу, братья есть...152

Мне приказывает честь

Вступить в поединок самому,

Не отдавая никому

Законнейшего права

Познать позор иль славу!.."

...Ночь приближается... Густой

Земля окрашена темнотой...

Лишь кое-где огонь горел...

Свои доспехи осмотрел

Парцифаль, благородный воин:

Нет ли в шлеме где пробоин,

Кольчуга ли совсем цела,

Так, чтоб в бою не подвела,

Достаточно ли щит надежен?

Но нет! На щит и не похож он:

Весь продырявлен, весь пробит.

Такой от стрел не оградит,

А от копья – тем боле...

Пришлось ему поневоле

(Чтоб Грамофланца победить!)

Оруженосца разбудить:

"Ну, что глаза таращишь?!

Мне новый щит притащишь!..

И – понял? – оседлав коня,

Здесь до рассвета жди меня..."

...И рыцарь спать улегся,

Покуда не зажегся

Рассветным заревом восток...

Он сил почувствовал приток.

Пред ним лежали его доспехи,

И он не сомневался в своем успехе!..

...Но Грамофланца вспомнить надо...

Терзала, грызла его досада:

Как оказался он слепым?!

За что судьба так шутит с ним?!

Став жертвою самообмана,

Как смог принять он за Гавана

Сына могущественного Гамурета?

В чем тут причина?.. Но ответа

Он должного не находил...

...Вот по шатру он походил,

Затем, лишь только день зарделся,

Разрядился, разоделся

В наряд сверкающий, стальной

(Во имя девушки одной!)

И поспешил на место схватки,

Пылая, словно в лихорадке,

Весь жаждой боя распален...

Но не Гавана видит он,

А все того же – Парцифаля,

Чьи очи местность озирали...

Могуч и грозен, весь в броне,

Сидел он на своем коне -

Величественная фигура!..

(Герой из лагеря Артура,

Надевши панцирь свой и шлем,

Ушел, не встреченный никем...)

...Итак, не проронив ни слова,

Один копьем толкнул другого,

Но знайте: о надежный щит

Ударившись, копье трещит.

И вскоре щепки полетели...

Однако мира не хотели

Дерущиеся нипочем!..

Копье сломал – рази мечом! -

Гласит одна из древних истин...

Как Грамофланцу ненавистен

Наш друг, герой наш – Парцифаль!..

Но нам не Парцифаля жаль

(Пустяк: царапины, ушибы!)...

И с Грамофланцем не смогли бы

(Какой ни есть, а все ж – король)

Сейчас его оплакать боль.

Нам жаль, – скрывать от вас не стану,

Что исковеркало поляну

Со множеством цветов, цветков

Железо рыцарских подков!

Нам внятна боль иного рода:

Войной осквернена природа!

Что значат доблесть, долг, права,

Когда потоптана трава?!

...Меж тем Гаван спешит на битву.

Он Богу сотворил молитву,

Ему епископ мессу пел,

Чтоб он в сраженье преуспел,

Ему прекрасными платками,

Держа их дивными руками,

Махало столько знатных дам!..

(Жаль, правда, что я не был там...)

И вдруг донесся слух зловредный,

Что Парцифаль исчез бесследно.

Как так исчез? Не для того ж

(Гавана охватила дрожь),

Чтобы на милость свой гнев сменить

И всех враждующих примирить!..

Нет, подозренье это ложно!

Нет, это было б невозможно!

Скорей всего, он там опять

Решил за друга постоять!..

...Итак, под шум рукоплесканий,

Под звуки всхлипов и рыданий,

В доспехи яркие одет,

В сознании благих примет,

Летит Гаван на зов судьбы,

Туда, в кипение борьбы!..

...К поляне стягивались рати...

Артур, в сопровожденье знати,

За поединком наблюдал.

Сын Гамурета наседал,

А Грамофланц сопротивлялся,

Но ясно было: похвалялся

Он перед рыцарями зря,

Еще недавно говоря,

Что лишь с двумя, с тремя, не менее,

Достоин он вести сражение, -

А тут дерется он с одним

И справиться не в силах с ним.

(Один тот шестерых заменит!

Король его еще оценит...)

Где спесь, бахвальство, страсть? – Исчезли!..

...С коней своих герои слезли,

Чтобы, вступивши в пеший бой,

Закончить спор между собой.

Их лица зноем полыхали,

Мечами руки их махали,

Менялись, в воздухе звеня,

Во время взмаха лезвия...

Одно, однако, было ясно:

Сраженье продолжать напрасно,

К нему утрачен интерес,

Поскольку явен перевес...

Оружие решило спор!..

Но вот летят во весь опор

На поле битвы с двух сторон

Пять достославнейших персон

С непокрытыми главами.

Торжественными словами

Они сейчас объявят тут,

Что порешил высокий суд...

И вот Судейского Совета

Решенье: "Отпрыск Гамурета

Победу в битве одержал!"

Нет, Грамофланц не возражал.

Он Парцифалю сдался...

Так, стало быть, ни с чем остался

Сын Лота, наш Гаван, наш друг!..

И рыцарь произносит вдруг:

"Король! Вчера, как все видали,

Вы на ночь мне передышку дали

И, отличаясь истинным благородством,

Своим не воспользовались превосходством.

Сегодня я вам тем же самым отвечу,

На завтра перенеся нашу встречу,

Чтоб вы оправились от ран..."

Так сказал Грамофланцу Гаван...

Противник, согласившись с ним,

Тотчас отправился к своим...

И все вокруг оцепенело...

Но тут Артур вмешался в дело.

Парцифалю он сказал:

"Ты Грамофланца наказал,

Однако с помощью обмана:

Себя ты выдал за Гавана.

И – я скажу тебе в укор -

От нас ты ускользнул, как вор,

Сбежал! Иначе – не посетуй -

Битвы не было бы этой.

Но вышло так: ты – победитель,

Гавановой славы похититель.

Но пусть Гаван не обижается,

Час новой битвы приближается!.."

Гаван сказал: "Поверь, я рад,

Что названый мой брат

Победы доблестью добился.

Он честно и бесстрашно бился.

Что касается меня,

Дождаться завтрашнего дня

Только бы достало сил,

Чтоб я погиб или победил!.."

...И в лагерь кони их помчали,

Где дамы и девы их всех встречали...

Перейти на страницу:

Похожие книги

Пять поэм
Пять поэм

За последние тридцать лет жизни Низами создал пять больших поэм («Пятерица»), общим объемом около шестидесяти тысяч строк (тридцать тысяч бейтов). В настоящем издании поэмы представлены сокращенными поэтическими переводами с изложением содержания пропущенных глав, снабжены комментариями.«Сокровищница тайн» написана между 1173 и 1180 годом, «Хорсов и Ширин» закончена в 1181 году, «Лейли и Меджнун» — в 1188 году. Эти три поэмы относятся к периодам молодости и зрелости поэта. Жалобы на старость и болезни появляются в поэме «Семь красавиц», завершенной в 1197 году, когда Низами было около шестидесяти лет. В законченной около 1203 года «Искандер-наме» заметны следы торопливости, вызванной, надо думать, предчувствием близкой смерти.Создание такого «поэтического гиганта», как «Пятерица» — поэтический подвиг Низами.Перевод с фарси К. Липскерова, С. Ширвинского, П. Антокольского, В. Державина.Вступительная статья и примечания А. Бертельса.Иллюстрации: Султан Мухаммеда, Ага Мирека, Мирза Али, Мир Сеид Али, Мир Мусаввира и Музаффар Али.

Гянджеви Низами , Низами Гянджеви

Древневосточная литература / Мифы. Легенды. Эпос / Древние книги
Самгук саги Т.2. Летописи Когурё. Летописи Пэкче
Самгук саги Т.2. Летописи Когурё. Летописи Пэкче

Предлагаемая читателю работа является продолжением публикации самого раннего из сохранившихся памятников корейской историографии — Самгук саги (Самкук саги, «Исторические записи трех государств»), составленного и изданного в 1145 г. придворным историографом государства Коре Ким Бусиком. После выхода в свет в 1959 г. первого тома русского издания этого памятника в серии «Памятники литературы народов Востока» прошло уже тридцать лет — период, который был отмечен значительным ростом научных исследований советских ученых в области корееведения вообще и истории Кореи раннего периода в особенности. Появились не только такие обобщающие труды, как двухтомная коллективная «История Кореи», но и специальные монографии и исследования, посвященные важным проблемам ранней истории Кореи — вопросам этногенеза и этнической истории корейского народа (Р.Ш. Джарылгасиновой и Ю.В. Ионовой), роли археологических источников для понимания древнейшей и древней истории Кореи (академика А.П. Окладникова, Ю.М. Бутина, М.В. Воробьева и др.), проблемам мифологии и духовной культуры ранней Кореи (Л.Р. Концевича, М.И. Никитиной и А.Ф. Троцевич), а также истории искусства (О.Н. Глухаревой) и т.д. Хотелось бы думать, что начало публикации на русском языке основного письменного источника по ранней истории Кореи — Самгук саги Ким Бусика — в какой-то степени способствовало возникновению интереса и внимания к проблемам истории Кореи этого периода.(Файл без таблиц и оригинального текста)

Ким Бусик

Древневосточная литература