Паштет

— О, да, Карл! Можно было купаться в этом прекрасном напитке. Увы, все пошло еще хуже, потому что пить на морозе — нехорошо! У меня в роте трое зольдат замерзли — один совсем, двоим наш цирюльник — хирург отпилил отмороженные ноги. И конечно, как говорил мой друг король Генрих Второй — стоит только запустить пьяных солдат в город — он обязательно сгорит! Мы отпраздновали в Оберпалене скудное Рождество — и полгорода сгорело! Вот тогда стало ясно, что дальше ничего хорошего нас там не ждет! Проклятый Кеттлер не выплатил нам ни гроша… Что оставалось делать — раз они не соблюдали договор, нам не было никакого смысла оставаться под командой таких болванов! Я сколотил новую роту из тех, кто тоже не хотел оставаться, из твердокаменного Кеттлера выжать деньги было несвозможно, значит и делу конец! К чертовой матери рыцарей! Мы нанялись к полякам. Тоже не ахти что, но там все-таки что-то да перепадало — заявил Генрих.

— Себя эти негодяи не обидели! Я уверен, что Лоренц Берг… — начал Карл.

Пауль встрепенулся и спросил: "Кто это?"

— Он — профос герцога Финляндского Юхана в Ревеле тогда был, так вот он неплохо поживился невыплаченным убитым кнехтам жалованием, когда в Ревель вернулся в лучшем случае каждый пятый. Да и мерзавец Кеттлер не остался в стороне! Жадные негодяи! Но они сами угодили в яму, которую копали другим!

— Да, Карл! — кивнул гордо головой гауптман.

— Что было дальше? — проявил интерес Пауль.

— Это же совсем просто и понятно! Мы с Карлом покинули войско рыцарей, слава тебе, Господи! Неужели вы думаете, что после такой потери они могли воевать дальше? Само собой разумеется — нет! Года не прошло — московиты разгромили войско этих дуралеев при Эрмесе! Из трехсот тяжелых рыцарей Ливонской конфедерации пало в бою двести шестьдесят, а остальные попали в плен. В плен, Пауль! Десять комтуров и сам ландмаршал Филипп фон Белль! Причем московитов было всего в 12 раз больше, разумеется, если бы мы там были — исход сражения повернулся бы в нашу пользу. А так — они пожали плоды жадности и скаредности тевтонской! И даже тогда у них не хватило мозгов их бараньих, чтобы позвать на службу нас с Карлом. И спросите меня — что дальше произошло с орденом Ливонским? — пафосно произнес на полном серьезе Генрих.

— Что? — послушно спросил Паштет.

— Через год от ордена остались рожки да ножки и все его земли ушли литвинам и полякам! Так проходит слава мирская! Был — и нету! А что, Пауль, вы не слыхали ничего в своей Швейцарии об этих событиях? — спросил Геринг.

— Простите? — явно не понял гость.

Пришлось втолковывать вопрос иначе и с помощью Маннергейма. Наконец лицо тайного богача осветилось лучом понимания.

— Господа! Я не из Швейцарии, хотя слыхал про эту страну. Я — со Шпицбергена! — пояснил он, как само собой разумеющееся.

Собеседники переглянулись.

— Где это? — первым задал вопрос Карл.

— Это там, на Севере! Далеко! — махнул Пауль неопределенно рукой, захватив полгоризонта одним махом. Опрокинул пустой кубок и засмущался.

— Знаю! — твердо сказал Карл, поднимая полегчавший бочонок.

— Отлично — обрадовался гость.

— Но как вам удалось проехать земли псоголовых язычников? Ну этих, у которых головы собачьи? — всерьез удивился Геринг и покачнулся от волнения на трехногом своем табурете.

— С собачьими головами? — удивленно переспросил Пауль.

— Дружище Генрих, псоглавые живут гораздо южнее, у Индии! — уверенно заметил знающий многое в этом мире квартирмейстер.

— Я знаю из первых рук! Мне рассказывали английские мореплаватели, а они это слышали своими ушами от прославленного капитана Горсея, который туда плавал и даже воевал с псоглавыми туземцами! Уж он-то врать не станет! — уверенно ответил Генрих.

— Слыхал я про этого капитана, между прочим — я точно знаю, что он шотландец!

— Ты уверен, Карл? — нахмурился капитан.

— Богом клянусь и святым Варфоломеем! Так что немудрено, что этот шотландский враль нашел псоглавых на далеком Севере. Да, может, он и слонов там нашел? — иронично поднял бровь ушлый квартирмейстер.

— Да, он говорил что-то, про то, что от псоглавых получил несколько бивней слоновой кости! — призадумался бравый капитан. На его лице отразилось детское разочарование, словно у него отняли любимую игрушку.

— Там не живут такие, как вы сказали! — твердо сказал Пауль.

— Шотландец! Жаль, не знал раньше — грустно сказал Геринг.

— А что не так с ними? — спросил гость.

— Врали! Уж на что англичане горазды соврать по любому поводу, но шотландцы еще хуже. Ни слова правды! Еще и редкостные скряги, хуже Кеттлера, хотя куда дальше! Даже поляки — и те лучше, хотя между нами, немцами — и да, Карл, я помню — шведами — сказать, никчемушные людишки эти поляки. Одна суета, да гордыня неуместная.

— Швейцарцы все же хуже! — перебил поток капитанского сознания Маннергейм.

— Эти нелюди вообще не заслуживают упоминания — вскинулся зло гауптманн.