Паштет

На секунду отвлекся, оглядывая все вокруг глазом горожанина 21 века, вздохнул:

— Эх, какое бы кино вышло!

И с удвоенным усердием замахал тяжелым и неудобным молотком, вгоняя кованое зазубренное железо в мягкую бронзу. Хрен теперь этот гвоздь выдернешь, а и выдернешь — вместо узкого, точно рассчитанного запального отверстия останется дырища, через которую высвистит вся мощь зажженного в пушке пороха. Мертвые теперь эти пушки!

Пот заливал глаза, тек по лицу и шее, щекоча кожу. Силенкой Паштета природа не обидела, молотобоил он от души, успевая кидать вокруг быстрые взгляды. Никто не бездельничал, все работали от души, причем видно было, что эти забулдыги понимают, что делают. В телеги сгрузили стволы отобранных пушек, быстро накидали бочонков с порохом, причем проверяли каждый и несколько Гриммельсбахер забраковал, а несколько — забраковал Хассе. Что такое "синий порох" — Паша понятия не имел, но вот его как раз не взяли. Набрали легкие пучки фитилей — явно бережно обращаясь с этим грузом. Никогда бы Паша не подумал, что эта фигня — фитили — такая ценность. А вот оружие — мушкеты азиатские и сабли — как-то вниманием и обошли, хотя Паша знал из читанного — самая ценность — это оружие. Только у тощего игрока за поясом вдруг оказалось два диковинного вида кинжала, правда, очень богато изукрашенных. Но такое было редкостью, то, что попадалось на глаза попаданцу было простеньким и примитивным. Как его собственный мушкет, выданный в роте.

Кончились гвозди, растерянно обернулся, вбив последний по шляпку. Отер пот рукой, от которой воняло латунью. Растерянно завертел головой. Увидел канонира, возившегося с грубо отлитой пушкой неподалеку, спросил:

— Дальше что?

— Тройной заряд в оставшиеся забивай и пыжь до конца ствола внабивку! Рвать будем! Быстрее действуй, времени нет!

Паштет смекнул, что надо делать. Принялся за работу. Телеги, груженые трофейным добром от души, с верхом, уже тронулись прочь, с ними поехал десяток мушкетеров. Вместе с московитскими и трофейными татарскими телегами, также поспешившими прочь — получалась солидная вереница. Но в сравнении с тем, что осталось — забранное было сущим пустяком, каплей в море. Все забрать было просто нереально. Те, кто уехал, уже скрылись с глаз долой. Остальные шустрили по телегам, пока канониры — и немецкие и русские бегали с фитилями, раскладывая их и соединяя. Зачем-то лазили под татарскими телегами и фургонами, что-то проверяя, словно таможенники в поезде, кто-то коротко предсмертно взвизгнул — нашли и добили кого-то из спрятавшихся татарских обозников. Паша успел забить два орудия, когда его сослуживцы и большая часть московитов быстро, но без суеты заспешили прочь, туда, где стояли кони с коноводами. Оставшиеся — все пушкари — вставали в понятном только им порядке среди обозного добра. Вроде бы без системы, но явно со смыслом, который от Паши ускользнул.

— Пауль! Запалишь вот эти три фитиля! Вот этим, горящим, держи его сторожко, не запали раньше срока! Только после команды, никак не раньше — за локоть оттащил попаданца Хассе к телеге с какими-то свертками, наверное — шатрами из простого выбеленного солнцем полотна, и указывая на свитые в длинные переплетения трофейные фитили. Сам канонир поспешил и встал поодаль. Сейчас было видно, что у всех стоящих в руках дымятся запальники. Все выжидающе уставились на плечистого русского в красном кафтане, который залез на воз со здоровенными чугунными ядрами.

— Зажигай! Зажигай! Зажигай! — громоподобно заорал русский пушкарь, вот же глотка луженая, маханул несколько раз руками, отчего его пальник дал дымные круги в воздухе, спрыгнул с телеги. Все засуетились. Паштет, не медля, сунул свой горящий фитиль к трем распушенным хвостикам, задул во всю мощь легких, отчего полетели искры. Огонек, шипя и искря пополз прочь от Паши, делясь на три пути.

Порядок! Глянул, что у остальных. Десятки дымков тянулись в безветренный воздух, а пушкари, ни секунды не медля, пробирались поспешно среди тесно сбитого обозного добра к своим лошадям. Паша не стал ждать особого приглашения, рванул тоже. Отмотал уздечку от оглобли, вскочил в горячее от солнца седло. Глянул — все тут. Московиты уже уезжали прочь, немцы поспешили за ними. Встали изрядно поодаль, там где был холмик, но не на вершине, а на обратном склоне. У того, кто командовал, в руке была длинная палка, скорее даже шест, обвитый сплетенными фитилями. На дымок от него все и поглядывали. Паштет сообразил, что это индикатор — такой же длины и там фитили, в обозе и сейчас огонь жадно ползет к бочонкам с порохом, запасам фитилей, которые, как оказалось по ценности — пороха дороже, к забитым порохом пушкам… К той мощи татарской, что должна была распахнуть Кремлевские ворота!