Паштет из соловьиных язычков

Пираты, осмотрев его с головы до ног, качали головами и сильно сомневались.

— Может, хоть десять талантов за тебя дадут? — задумчиво спрашивал главный пират.

— Сказал двадцать — значит, двадцать! — бил кулаком по столу Клодий, которому из жалости к его бледному тщедушию налили здоровенный кубок хорошего вина.

— Хорошо! — согласился главный пират, уступая такой настойчивости.

Теперь оставалось где-то достать эти двадцать талантов.

Писать Лукуллу насчет выкупа было бесполезно по понятным причинам, а в Риме денег можно было взять только у сестер. Но, по слухам, сестры сами испытывали трудности с финансами, так как их мужья, оповещенные доброжелателями, коих всегда много в любом обществе, существенно прикрутили им расходные краны. И здесь Клодий вдруг вспомнил о Египте!

Лукулл рассказывал ему, как во время Первой Митридатовой войны он по заданию Суллы Счастливого плавал с посольской миссией в Египет для привлечения царя Птолемея на сторону Рима. В политическом плане Лукулл тогда не получил ничего, кроме дырки от бублика, так как Птолемей не хотел ссориться ни с Римом, ни с Митридатом, но зато встречали там римского посланника сказочно.

По словам Лукулла, царь Египта стал его лучшим другом, готовым на все, лишь бы угодить столь достославному военачальнику. Он даже подарил Лукуллу огромный алмаз, который последний из скромности не хотел сначала брать, но потом взял, не желая обидеть своего нового друга-царя. Кстати, алмаз действительно был большим и Клодий не раз держал его в руках, наслаждаясь игрой света в гранях камня. Поэтому Клодий составил хитрое письмо.

Водя стилем по воску церы (от папируса Клодий отказался, так как побоялся с непривычки испортить дорогой материал), он написал, что приходится лучшим другом и родственником Лукуллу, столь ценимому в Египте, и потому просит выкупить его из пиратского плена за двадцать талантов, которые обязуется вернуть, как только освободится. Еще Клодий написал, что обращается к Птолемею только потому, что Лукулл сейчас находится далеко, а Египет — совсем рядом, пару дней пути кораблем.

Письмо было отправлено пиратскими каналами, которые были самыми быстрыми распространителями любой информации. И Птолемей это письмо получил. Прочитав его, он долго смеялся.

В то время у Египта с Римом были самые тесные отношения. Каждый царь понимал, что в скором времени независимость этого африканского государства закончится. И любой из правителей пытался оттянуть момент сего исторического события как можно дальше от времени своего правления. Потому цари Египта о Риме знали все. В том числе и о значимых родах патрициев и плебеев.

Справившись у своих советников, Птолемей узнал, что Клодий — просто прыщ на огромной заднице нильского крокодила. Поэтому царь Египта решил помочь бедному патрицию. Но Птолемеи всегда славились своим чувством юмора!

В день, когда пришла посылка из Египта, небо хмурилось тучами и дул резкий ветер. Клодий вышел на палубу либурна, где его держали, дожидаясь выкупа. Команда корабля тоже высыпала наверх и расселась по бортикам над портами, из которых торчали весла.

Торговец, доставивший выкуп, легко перебрался из своей юркой униремы, прижатой к борту пиратского судна. За ним следом спрыгнул дюжий раб с мешком. В мешке оказалось ровно два таланта серебра.

Из письма царя Египта, зачитанного громогласно, следовало, что Клодий — неуч. Он не держал руку на пульсе истории и потому не знал, что время в Египте исчисляется не годами и часами, а Птолемеями. И тот Птолемей, что помнил Лукулла, уже давно обнимается с Анубисом. А нынешний Птолемей, написавший это послание, отстоит от вышеназванного на целых два Птолемея. А если точнее — на два с половиной, потому что с Лукуллом пьянствовал Птолемей Девятый, царствовавший некоторое время после Птолемея Десятого. А сейчас на троне находится Птолемей Двенадцатый, который понимает всю нужду Клодия Клавдия, но посылает ему серебра ровно столько, сколько он стоит! И пусть скажет спасибо, что послано именно серебро, а не медь. В конце папируса было написано следующее: долг можно не возвращать.

Пираты не смеялись. Они ржали, икая от гогота! Некоторые даже попадали за борт, чтобы охладиться. А главный пират хохотом разодрал себе всю глотку и потому сильно хрипел, когда отпускал Клодия на берег.

— Смотри, Клодий, — сипел он напутственно, — даже не думай о мести. Мы согласились на двадцать талантов, а получили всего два, да и то серебром. Ты за нас молиться должен!

— Я помолюсь! — обещал Клодий, сгорая от унижения.

Через некоторое время непутевый отпрыск Клавдиев появился в Риме, где принялся всем вдохновенно врать о том, как он геройски воевал на суше и на море. Но один грек, бывший в плену вместе с ним и освобожденный немного позже, рассказал о двух талантах. И началось!