Пасмурный полигон

— Вот ваши документы… — Эккерт протянул ему бумаги. — Вы — сотрудник крипо Густав Кранке. Едете в Стокгольм по заданию своего начальства. Вот фотографии и приметы человека, которого вы будете искать в шведской столице. Вот письмо в Управление уголовной полиции Швеции. Его использовать нельзя. Это на всякий случай, если будут проверки гестапо. По пути ни с кем никаких разговоров. Каждый человек, навязывающийся к вам, — возможный гестаповец. Имейте это в виду. Когда вы вручите пакет, мне об этом сообщат. О вашем приезде уже проинформированы те, кто должен это знать. Вы должны немедленно ехать!

Эккерт о чем-то подумал, потом позвал Пауля:

— Дайте ему ваш костюм, Пауль… Тот, что вы сегодня купили. В таком виде его отправлять нельзя…

Пауль подошел к шкафу, вынул сверток. Протянул его Гоману.

— Одевайтесь… Вы какой размер обуви носите? Сорок второй? Отлично… Вот мои туфли. Праздничные. Только быстрее одевайтесь… Вот рубашка… Галстук…

Через пять минут Виталий стоял перед зеркалом и разглядывал себя. Костюм был великоват, но сидел неплохо. Свежая рубашка и галстук дополняли картину. Он даже помолодел в этой одежде, почувствовал себя увереннее.

— Совсем другое дело… — одобрительно сказал Эккерт. — Теперь вы не похожи на репортера эмигрантской газеты. А то вид ваш не соответствовал документам… Я бы вас сейчас принял за преуспевающего газетчика из «Национальцайтунг». Вот только грива ваша… В Стокгольме прежде всего избавьтесь от этих косм… Они привлекают к вам внимание…

Эккерт глянул на застывшего у порога Пауля. Тот молча вышел.

— Ну что ж, прощайте, Виталий… — Эккерт положил сыну руки на плечи. — Прощайте… Если бы я был вашим отцом, я сказал бы так: «Сын! Тебе я вручаю сейчас самое важное дело всей своей жизни. Будь достоин этого, и Родина простит тебя». Да, так сказал бы я своему сыну… Вы поняли меня?

Щека Гомана дергалась. Его глаза влажно поблескивали.

— Вы скажите… скажите… вы мой отец?

Эккерт покачал головой.

— На все ваши вопросы вы получите ответ в Стокгольме. Я не могу вам ничего сказать… Поймите меня. Я хочу, чтобы вы знали: вас ожидает непростой путь. Если вы доставите пакет — вы заслужите не только мою благодарность, но и прощение отца. Я хочу напомнить вам: только человек по имени Рюдигер должен получить этот пакет. И только в отеле «Аврора». Идите…

Гоман стиснул его руку. Они постояли несколько секунд, и сын шагнул к двери. Обернулся.

— Моего сына зовут Андрей… Они живут в Райиикендорфе, он и жена… Эльза. Они… Я хотел бы… Она замечательная женщина…

Эккерт прикрыл веками глаза.

— Ты можешь не беспокоиться… С ними все будет хорошо. Иди! В дороге доверься Паулю. Он не так сердит, как тебе кажется. И слушай его во всем… Итак, помни: ты — Густав Кранке…

Они молча прошли через темный двор. Машина стояла у ворот. Эккерт дождался, пока Виталий усядется около Пауля, и сам открыл ворота. Машина мигнула подфарниками и тихо выкатилась на улицу…

Эккерт постоял несколько минут, дожидаясь, пока она свернет за угол, закрыл ворота и медленно стал подниматься по ступенькам крыльца. Зашел в дом, включил свет. Опустился в кресло. Боль, словно обручем, сжимала голову. Нашарил в кармане таблетки, глотнул две. Откинулся на спинку кресла… Сейчас машина мчится к выезду из города. Почти три часа они будут ехать… За это время может столько произойти… Кстати, который сейчас час? Тридцать восемь минут третьего… Через две минуты радиостанция абвера будет искать в эфире позывные Центра. Если бы знал полковник Остер, на чью волну настраиваются сейчас его радисты!.. Итак, сейчас будет передано сообщение о приезде в Стокгольм нового курьера о месте встречи и еще о многом, касающемся Виталия. Его будут ждать. Только бы ничего не случилось по дороге… Ему, Эккерту, больше всего сейчас кажется опасной дорога до Киля. Пауль вернется где-то в середине дня… До этого времени он ничего не будет знать… Ничего. Как это ужасно: ничего не знать, не иметь возможности противодействовать вероятным опасностям…

День решений

1

Что-то произошло за вчерашний день в министерстве. Эккерт почувствовал это сразу же, едва зашел в свой кабинет. В растерянном выражении лица Инги, в сумрачном взгляде адъютанта Геринга Гауптмана Стоковски, встреченного на лестнице, Эккерт видел след каких-то событий. Вчера, после бессонной ночи, он не поехал на работу. Позвонил Инге, сообщил, что болен.

— Да, господин советник… — ответила секретарша, и голос ее был обычным — вежливым. — Если вас будут спрашивать, я сообщу вам… Может быть, что-нибудь вам нужно?

— Нет, ничего… благодарю вас. — Эккерт положил телефонную трубку.

Пауль приехал в двенадцать часов дня. Зашел в спальню, снял фуражку, вытер со лба пот. По его лицу Эккерт видел, что все в порядке. Пауль придвинул к себе лист бумаги, быстро написал несколько фраз. Эккерт взял листок: «По-моему, все хорошо. В дороге не останавливали, проверка документов при посадке прошла нормально. Наблюдал за теплоходом, пока мог, — ничего подозрительного не заметил».