Пасмурный полигон

Сколько ни приглядывался Эккерт, он нигде не замечал за собой «хвоста». Недалеко от Тиргартена он зашел в телефонную будку и набрал номер Остера. Полковник откликнулся немедленно:

— Остер у аппарата!

Эккерт сказал:

— Нам надо поговорить, полковник… Вы меня узнали?

— Да! Где вам удобно?

— Я жду вас на площади Виттенберга.

Эккерт ждал Остера минут через двадцать: от Тирпнцуфер до площади Виттенберга можно было добраться именно за столько времени. Однако полковнику, видимо, удалось воспользоваться дежурной машиной, потому что, когда Эккерт подошел к площади, Остер уже медленно прохаживался по тротуару у ресторана.

Увидев Эккерта, он пошел ему навстречу.

— Что случилось, господин советник?

— Может быть, зайдем в ресторан? — спросил Эккерт.

— Не возражаю…

Ресторан на площади Виттенберга был своего рода достопримечательностью германской столицы. Его хозяином был Алоиз Шикльгрубер — сводный брат Гитлера. Множество раз судившийся за подлог и кражи, братец был бельмом на глазу у официальных кругов Берлина, утверждавших легенду о божественном происхождении своего фюрера. Когда фашисты пришли к власти, Алоиз открыл пивной бар на окраине Берлина, а вот теперь смог выбраться в самый центр. Ресторан посещали многие, в основном журналисты, чтобы поглазеть на стоящего за стойкой родственничка бесноватого фюрера.

Он и сейчас был на своем посту, худой, сутулый, с низким дегенеративным лбом и кривой усмешкой на тонких бескровных губах. Оркестр наигрывал дунайские мелодии, и Алоиз охотно отвечал на вопросы клиентов. В огромном зале плавали клубы дыма, ревели голоса подвыпивших нацистов.

Эккерт и Остер сели в углу за пустой столик. В таком шуме можно было поговорить о делах более или менее спокойно. Эккерт, не дожидаясь, пока Остер спросит о причине вызова, сам задал вопрос:

— Как прошла передача?

— Все хорошо, господин советник. А как ваш посланный?

— Спасибо. Все хорошо. У меня к вам просьба, полковник. Сегодня я узнал, что из гестапо в министерство пришло письмо, в котором утверждается, что я работаю на иностранную разведку. Мне, как вы, наверное, догадываетесь, очень хотелось бы знать, о чем идет речь.

Остер пожал плечами.

— Вы переоцениваете мои возможности, господин советник.

Эккерт протянул полковнику коробку с сигарами.

— Отнюдь нет. Ваш сотрудник господин Небе может просто поинтересоваться на Александерплатц… Ведь там знают, что он тоже имеет некоторый интерес к моей судьбе. Все очень просто.

Остер промолчал. Потом глянул на Эккерта.

— Когда вы думаете получить ответ на наши предложения?

Советник поманил пальцем официанта. Тот подошел.

— Вы не откажетесь от пива, полковник? Итак, два пива и две порции сосисок… Если можно, побыстрее…

Официант ушел, и Эккерт протянул зажигалку полковнику.

— Я думаю, это будет скоро. А вы волнуетесь, полковник. Вы можете быть спокойны: в случае провала гестапо не узнает о наших с вами отношениях. Это я вам обещаю.

Остер пожал плечами.

— Вы не знаете о том, что ожидает человека, попавшего на Александерплатц.

— Я об этом осведомлен. И неплохо. Поэтому и обещаю вам свое молчание.

— Вы смелый человек, господин советник. Хорошо. Я попытаюсь сегодня же узнать все.

— Благодарю вас. Как я об этом узнаю? Ведь нам не надо больше встречаться, не так ли?

— Да. Вас найдет дома мой человек и устно передаст содержание письма. Он узнает вас в лицо.

Эккерт согласно кивнул. Они замолчали. Потом полковник встал.

— Прошу простить меня, господин советник, мне нужно идти. К сожалению, не смогу составить вам компанию…

Он ушел. Эккерт выждал минуту, положил на стол ассигнацию и тоже встал. Сидеть в ресторане более не было смысла.

На улице начинал моросить дождь. Тускло отсвечивающая покатая спина площади покрылась оспинами. Дождь был холодный, пронизывающий. Завизжал на повороте далекий трамвай. С приглушенными гудками неслись один за другим коричневые «фольксвагены» типа «кэфер», недавно изобретенные и уже запущенные в серию инженером Фердинандом Порше. Всю Германию обошел снимок, на котором фюрер стоял рядом с детищем Порше, с фальшивой, будто приклеенной, улыбкой. И теперь все нацистские бонзы наперегонки пытались обзавестись «кэфером».

Эккерт понимал, что теперь ему необходимо прекратить все встречи. Нужно не дать ни малейшего повода. Нужно ждать. Если в гестапо нет доказательств… Да, но чего испугался Геринг?

Пришлось идти в министерство. По пути он основательно промок. В холле долго причесывал мокрые волосы, разглядывая в огромном зеркале проходящих мимо людей. Мелькнул на лестнице полковник Шмид. Эккерт пошел ему навстречу.

— А, Беппо! Ну, как поживаешь?

Шмид был явно растерян. На лице его отражались все чувства, бушевавшие в душе. Желание проскользнуть мимо Эккерта было таким явным, что советник чуть было не рассмеялся.

— Что с тобой, старина? Ты ведешь себя так, будто должен мне приличную сумму и не хочешь платить. Ну-ка, давай поговорим. — И взял его под руку.