Пассажир из Франкфурта

Они вошли в ресторан и сели за столик. Еда была вкусной, но ни в коей мере не изысканной и не роскошной. Несколько раз с ними заговаривали друзья или знакомые. Два человека, знавшие сэра Ная, увидев его, выразили удовольствие и удивление. Круг знакомых Ренаты был шире, поскольку она знала больше иностранцев: хорошо одетые женщины, двое немцев или австрийцев и двое – как показалось Стаффорду – американцев. Всего несколько отрывочных, бессвязных слов. Говорили исключительно о музыке, критикуя или восхваляя выступления исполнителей. Все спешили утолить голод, поскольку антракт был весьма непродолжительным.

Они вернулись в театр, чтобы прослушать два последних номера – симфоническую поэму «Разрушение в радости» молодого композитора Солуконова и торжественный, величественный марш Мейстерзингеров.

После окончания концерта они снова окунулись в ночную тьму. Предоставленный им на эти дни автомобиль отвез их в маленький, но довольно фешенебельный отель в деревне. Стаффорд пожелал Ренате спокойной ночи.

– Четыре утра, – сказала она вполголоса. – Будьте готовы.

Они разошлись по своим комнатам.

На следующее утро, без трех минут четыре, Стаффорд услышал легкий стук в дверь. На пороге стояла Рената.

– Автомобиль уже ждет, – сказала она. – Пойдемте.

II

Они позавтракали в маленькой горной гостинице. Погода стояла хорошая, горный ландшафт был необычайно красив. Время от времени в голову сэру Наю приходила мысль: какого черта он здесь делает? Свою спутницу он понимал все меньше и меньше. Говорила она очень мало. Рассматривая ее профиль, Стаффорд думал: «Куда она меня везет? Каковы ее реальные планы?» Наконец, когда солнце уже клонилось к закату, он не выдержал:

– Куда мы едем? Могу я спросить?

– Разумеется, можете.

– Но вы, конечно, не ответите?

– Я могла бы ответить. Я могла бы рассказать вам кое-что, но будет ли это иметь для вас какой-нибудь смысл? Мне кажется, если вы приедете туда, куда мы направляемся, без моих предварительных объяснений – которые, в силу характера этой информации, покажутся вам бессмысленными, – ваши первые впечатления будут гораздо более ясными и содержательными.

Сэр Най окинул ее взглядом. На ней было твидовое пальто с меховой оторочкой и стильный импортный костюм для путешествий.

– Мэри Энн, – задумчиво произнес он.

В его голосе прозвучала вопросительная интонация.

– Нет, – сказала она. – Не сейчас.

– Ах, ну да. Вы все еще графиня Зерковски.

– В данный момент я все еще графиня Зерковски.

– Вы находитесь в родной среде?

– Более или менее. Я выросла в этой части Европы. Каждый год мы приезжали в замок, расположенный в нескольких милях отсюда.

Стаффорд Най улыбнулся:

– Как это солидно звучит – замок.

– В настоящее время замки выглядят не очень солидно. Большинство из них постепенно разрушаются.

– Это ведь края Гитлера, не так ли? Где-то здесь недалеко Берхтесгаден[20]?

– Он находится вон там, на северо-востоке.

– Ваши родственники и друзья принимали Гитлера, верили в него? Наверное, мне не следует заводить разговор на эту тему…

– Он и его идеи вызывали у них отторжение. Но они кричали «хайль Гитлер» и скрепя сердце мирились с тем, что происходило с их страной. Что они могли сделать? Что мог сделать кто бы то ни было в те времена?

– Судя по всему, мы направляемся в сторону Доломитовых Альп?

– Разве имеет значение, где мы находимся и куда направляемся?

– Ведь наше путешествие имеет исследовательские цели, не так ли?

– Да, но предпринимаемое нами исследование носит отнюдь не географический характер. Нам предстоит увидеть личность.

– У меня складывается впечатление… – Стаффорд окинул взглядом подпиравшие небо горные вершины, – будто мы едем с визитом к знаменитому Старцу Горы.

– Вы хотите сказать, к Предводителю Ассасинов, который накачивал своих последователей наркотиками, чтобы они без раздумья убивали ради него людей и, зная, что их тоже когда-нибудь убьют, верили, что после смерти прямиком попадут в мусульманский рай: красивые гурии, гашиш, эротические грезы – то есть абсолютное, вечное счастье…[21]

После небольшой паузы она продолжила:

– Люди, способные заставить других поверить во что угодно, дабы они были готовы пожертвовать ради этого жизнью, существовали во все времена. Жертвовали жизнью не только ассасины, но и христиане.

– Святые мученики? Лорд Олтемаунт?

– При чем здесь лорд Олтемаунт?

– Я увидел его в этом образе – неожиданно – в тот вечер. Вырезанного в камне – возможно, на стене собора тринадцатого века.

– Одному из нас, возможно, придется погибнуть. А может быть, и не одному.

Она замолчала.

– Мне порой вспоминается стих из Нового Завета – кажется, из Евангелия от Луки. Христос во время Тайной вечери говорит своим последователям: «Вы мои спутники и мои друзья, и все же один из вас дьявол»[22]. Так что, по всей вероятности, один из нас дьявол.

– Вы так думаете?

– Я почти уверена. Тот, кому мы доверяем и кого хорошо знаем. Он ложится спать и видит сны не о мученичестве, а о тридцати сребрениках. Просыпаясь, он ощущает их тяжесть в своей ладони.

– Любовь к деньгам?