Пассажир «Полярной лилии»

— Он говорил со мной на эту тему всего один раз, в Колоне, когда мы жили вместе… Пришел с газетой… Там была фотография на первой странице… «Внимательно посмотри на этого человека», — сказал он мне. Сухопарый маленький человечек с блестящими глазами и взлохмаченной шевелюрой. «Я ненавижу его больше всего на свете». Он захохотал. Я боялась, когда он так смеялся. «Моя мать ничего не рассказывала тебе о моем происхождении?» — «Нет…» — «Так вот, этот тип — мой отец…»

Я посмотрела подпись под фотографией: Джоаким Хилман, а проще — Джо Хилл, английский киномагнат…

«Значит, ты богатый?» — «Как я могу быть богатым, если он ни разу даже не вспомнил обо мне».

Когда позже я хотела вернуться к этому разговору, он велел мне замолчать.

Месяц назад в кабаре, где я выступала, я случайно увидела на столе английскую газету. В Панаме бывает столько англичан и американцев, что я немного научилась говорить по-английски…

Альфред перебил ее:

— Дай мой бумажник…

Она сходила за ним в другую комнату. Он достал из бумажника аккуратно вырезанную из газеты заметку.

«Сына Арлетт Марешаль просят срочно обратиться в адвокатскую контору Хэг, Хэг и Добсон, 14, Флит-стрит, Лондон».

Полагаю, майор, что у вас в бумажнике такая же заметка? Кстати, Джо Хилл даже не знал, как зовут его сына. Лотта навела справки и выяснила, что киномагнат умер четыре месяца назад, и все поняла. Будь она поумнее, то обратилась бы за советом и поддержкой к такому человеку, как я.

— Мне это не пришло в голову, — стала оправдываться она.

— Тогда ей не нужно было бы путешествовать в шлюпке, а этот бедняга радист был бы сейчас живехонек. Теперь, майор, я мог бы сказать: «Ваша очередь…» Но я знаю, что вы немногословны. К тому же бывают минуты, когда трудно не то что говорить, а даже проглотить слюну, верно? Так значит, сколько вы пришли мне предложить?.. Кажется, речь шла о ста тысячах франков?

Он резко поднялся и громко захохотал.

— Итак, благородная часть семейства попыталась купить простолюдинов… Право первородства и чечевичная похлебка. Увы! Нам нечего продать вам, дорогой мсье… Нам никто не нужен… Вы, вероятно, были другом Джо Хилла?

— Я знал его раньше по Монпарнасу.

— Верно, он ведь тоже вышел оттуда… Кажется, его отец был мелким бакалейщиком в Амстердаме?

— В те времена, когда он бывал в кафе «Купол», он работал ассистентом режиссера…

— А вы уже были джентльменом?

Оуэн чуть не ответил: «Мой отец служил офицером в Индии».

Но ведь собеседник вполне мог возразить ему: «Тем хуже для него».

Альфред спросил по-прежнему насмешливо:

— Вы часто общались?

— Я встречался с ним много раз, когда он стал Джо Хиллом. Он уже не занимался режиссурой, потому что собирался создать в Англии сеть кинотеатров и таким образом практически взял под свой контроль кинопромышленность.

— Он забыл, что у него есть сын?

— Может быть, он просто не был в этом уверен…

— Он вспомнил о нем только на смертном одре… Ну ладно, майор! Мне-то кажется, что этот сын сейчас на нашей стороне… Согласитесь, что это справедливо… Я прекрасно понимаю ваше замешательство… Вы оттуда… Вы знали Джоакима… Вы в некоторой степени были осведомлены о его делишках… Мне кажется, что такое состояние, как у него, праведным путем не сколотишь… Неважно… Вы господин из благородных, светский человек… А где-то там, в Америке или на островах, живет один юнец, который даже не подозревает, что он чертовски богат… Понимает ли он по-английски? Прилично ли выглядит? Уходят ваши последние деньги… Но это неважно, ведь вы сорвете верный куш. Именно вы сообщите молодому человеку, что теперь он — один из самых богатых наследников в Европе… Вы возьмете его под свое крылышко, отвезете к господам Хэгу, Хэгу и Добсону… Только сначала заглянете с ним к вашему портному, к сапожнику и дадите ему несколько уроков хороших манер, чтобы сделать из него светского человека.

Опоздали, майор! Есть тут одна зацепка, как мы говорим. Танцовщица из грошового кабака знала Арлетт Марешаль, и в нее влюбился Ренэ Марешаль и, наверное, любит ее до сих пор… Она тоже вбила себе в голову, что отвезет его в Лондон, а может быть, до этого, кто знает, станет мадам Марешаль?

Я не буду играть с вами в покер, потому что мои руки привыкли к другой работе, потяжелее… Мы играем в другую игру. Теперь ваша очередь выкладывать козыри, майор… Слушаю вас…

Он был так доволен собой, что не сдержался и победно посмотрел на Лотту.

— Все будет зависеть от Ренэ Марешаля, не правда ли? — спокойно спросил майор.

Тот сразу же взглянул на него с некоторым беспокойством.

— Это означает, что вы не теряете надежды?..

— Мы узнаем это через две недели, мсье Мужен.

— Разумеется, при условии, что я вам позволю встретиться с ним.

— Конечно, если я умру раньше, вопрос будет стоять иначе…

— Вы можете также оказаться в тюрьме…

— Это вторая возможность, но сомневаюсь, чтобы она осуществилась…

— Знаете, майор, не стойте у меня на дороге…

— А мне показалось, что это вы стоите на моем пути…

— Существуют и другие возможности, по крайней мере, еще одна, о которой вы не подумали.

— Слушаю вас.