Пассажирка

– Но кто ваш отец, дорогая? – спросила Элис. – Генриетта… Возможно, Генри?

Этта почувствовала, как мир перевернулся вверх тормашками второй раз менее чем за минуту.

– Генри? – прошептала она.

– Этта не знает отца, – объяснил Николас. – Боюсь, ситуация весьма непростая.

Он, как мог, объяснил, что привело их к ее порогу, – намного лучше, чем смогла бы объяснить Этта с тысячью роящихся в голове мыслей. Она наблюдала, как выражение лица Элис снова изменилось, с ужаса через изумление и до чего-то похожего на неподдельный страх.

– Значит, вы – одна из нас? – поинтересовалась Этта. – Даже не знаю, с чего начинать задавать вопросы.

– Увы! – слабо усмехнулась Элис, выглядевшая такой же истощенной, какой казалась. – Профессор Линден – твой прадед – был двоюродным братом моего отца, хорошим другом и наставником. Ни ему, ни мне не передались способности линденской ветки нашего семейного древа.

– Значит, вы страж? – уточнил Николас.

Ошарашенная Этта откинулась назад. В глубине души Элис всегда заменяла ей недостающую бабушку. Любви хватало, чтобы поддерживать это чувство вопреки знанию, что у них не было ни капли общей крови. Однако их действительно связывало родство, путь и дальнее!

Элис взрослела, как все люди. И когда Эттина мама сбежала от Айронвуда, отправилась искать ее. Этта почувствовала, как слезы снова щиплют глаза, заливая уже знакомым чувством вины, что слишком поздно узнала правду.

Элис защищала нас. Она была стражем во всех смыслах этого слова.

– Совместных дел у них было немного, – продолжила Элис. – Профессор «случайно наткнулся» на реликвию и использовал моего отца, чтобы передать ее в музей. Конечно, все было засекречено. – Она вытянула цепочку из-под своей простой формы и показала им висящую на ней монету. – Роуз привезла с каникул в Греции. Дохристианской.

– Как она связалась с Айронвудами? – спросил Николас.

– Профессор очень старался оградить ее от других семей, особенно от этой, – объяснила Элис. – Уверена, вы и так знаете: они воевали друг с другом за право писать законы путешественников, а потом погрязли в мести за переписанное естественное время и убитых любимых. Профессор всегда говорил, что семьи путешественников оказались на грани самоуничтожения. Как двое последних Линденов, они просто спрятались, не принимая ничьей стороны. Когда Айронвуд установил контроль над путешествиями, а профессор скончался… Роуз провела некоторое время с группой, объединившейся, чтобы путешествовать. Они называли себя беженцами…

Николас грохнул пустым стаканом о журнальный столик.

– Беженцами, говорите?

Элис кивнула.

– Я слышал о такой группе, – объяснил Николас, покосившись на Этту. – Беженцы, по-нашему, это те, кто после изменения шкалы времени оказывается без дома, куда можно было бы вернуться. Если мне не давали покинуть свое время – заперли в нем, – то они потеряли свое естественное время. Годы, в которые они были рождены, выросли и процветали, оказались утрачены.

– София говорила об этом, – сказала Этта. – Что, когда временная шкала меняется и естественное время путешественника претерпевает слишком большой сдвиг, они не перестают существовать, но все и всё, что они знали, пропадает.

– Верно. Во время войны семей это происходило постоянно. Временная шкала стала такой неустойчивой, такой непредсказуемой, и многие всерьез опасались, что же случится, если это продолжится. Остатки семей Жакаранда и Хемлок в конце концов пришли к Айронвуду и пообещали служить верой и правдой. Но была группа, преследовавшая его многие годы, пытаясь уничтожить его деловые активы и отомстить за погибших близких… Терны. Как называет их Айронвуд. Они постоянно пытаются создавать зацепки во временной шкале, которые восстановят их будущее. С этой рисковой группой связалась твоя мама.

– Старик преподнес все так, словно она умышленно проникла в семью и манипулировала ими… – Этта замолчала, глядя на него. – Возможно ли, что они тоже пытались найти астролябию и знали, что он хочет ее и взял ее след?

– Логичное предположение. – Николас потер подбородок. – Возможно, они тоже знают, где она спрятана? Только… похоже, она из тех вещиц, которыми бы они хотели воспользоваться.

Мысли осели между ними троими, тяжелые, словно грозовая туча. Этта приготовилась к грому, молнии и смертоносным стрелам.

– Было очень приятно познакомиться с вами, но… – Элис вдруг встала, собирая стаканы. – Сожалею, но мне правда пора идти.

Этта внимательно поглядела на девушку, поняв, что она от чего-то уворачивается.

– Что вы знаете об астролябии?

– Ничего, – ответила Элис, держась к ним спиной. – Мне очень жаль. Но я ничего о ней не знаю.

«Нет, нет, пожалуйста, нет. – Этту охватила практически отчаянная паника. – Вы не можете уйти!»

– Я просто пытаюсь вернуться к Рози, – попыталась она. – Думаю, это единственный способ. Если найду астролябию, то найду и ее. Пожалуйста… все, что вы знаете, самые крохи, может нам помочь.

– Может, ты и ее дочь, но это похоже на… на предательство, – слабо пробормотала Элис. – Она не хотела, чтобы кто-либо ее нашел, особенно Айронвуды.