Пасть

— Чабрец. Старое средство… Вечером в баню сходил… одежду, сапоги — всё новое, густым отваром чабреца пропитал, высушил… с ружья всю смазку снял — и тоже чабрецом… Не ел, не пил после бани — только чабрец сухой жевал… Ну и… Выстрелил — упал, гад, забился… не успел новый патрон вставить — поднялся, ушёл… Не стал я тропить ночью, с фонарём… а утром опять сердчишко прихватило… К вечеру отлежался… поковылял помаленьку — добить-то надо… непорядок — такого подранка оставлять… Дошёл до лёжки…

— Был я там…

— Значит, видел шерсть сброшенную… Я ведь до конца не верил, что перекидыш это… хоть и пули не боялся, и вообще… Думал — мало… ли тварей на свете… Дальше по следу пошёл — милиция, оцепление… Утром слух: человека убили… Человека, ха…

— Был он человеком. Когда-то. И, думаю, не виноват в том, что случилось…

— Это что, я — убийца? Человека убил? Которого спасти можно было?

— Нет. Убили его давно. В прошлом мае. Вы упокоили труп. Ходячий. Опасный. Убивающий всех на пути.

— Откуда ж такие берутся?

Граев не стал отвечать. Достал из кармана диктофон и приставку, поставил на стол.

— У него осталась жена. Вдова. Первый, кого он убил, — её сын от первого брака. Она до сих пор не верит, что муж — убийца. И правильно. Это был не он. Не человек. Я сам не уверен до конца, стоит ли ей всё это знать. Наверное, стоит… Вот диктофон, а эта штука искажает голос до неузнаваемости… Можете нажать эту кнопку и рассказать всё, что было… Коротко, без имён, самую суть. А можете не рассказывать… Решайте.

Старик долго молчал.

Нажал узловатым пальцем на клавишу и заговорил глухим голосом:

— Началось с того, что у меня сожрали корову…

Граев размашисто шагал к вокзалу (на этот раз добирался в Александровскую своим ходом, не желая оставлять никакого следа к старику). Запись его рассказа он решил никому пока не демонстрировать, оставить на самый крайний случай.

А вот с собранными образцами волос и слизи Марин пусть поработает — тихонько, без официальных каналов, используя личные связи. Вместе с уцелевшими тканями мозга это уже улики — в три случайно наложившиеся патологии у одного человека поверить гораздо труднее. Это уже доказательство, а если доктор раскопал чего-либо в своей библиотеке… Посмотрим, посмотрим… Грамотно уничтожать все до одной улики — целое искусство. Посмотрим, ребята, как вы им владеете.

Но сначала надо встретиться с Мариным.

Глава XVI

Доктор Марин был убит около полуночи: вечерняя прогулка по проспекту Гагарина, случайная встреча (ищущая на бутылку шпана?), возможно, грубо потребовали денег. Марин, мужик здоровый и крепкий, не стерпел, ударил (суставы двух пальцев в кровь разбиты) — и получил заточку в сердце. Грубо сделанную из треугольного напильника заточку — раны от такой весьма опасные и болезненные, не закрываются и не заживают долго…

Ране доктора заживать не пришлось, умер на месте, почти мгновенно. Милиция активно искала человека с повреждениями лица — с такой травмой руки приложить нападавшему Марин должен был хорошо…

Граев вышел из убойного отдела, рыча в душе. Переиграли. Сделали, как слепого котёнка. Он был уверен, что замутил воду и замёл следы, изобразив активный поиск в другом направлении, — а они, в свою очередь, продемонстрировали, что купились, что уверовали в свои возможности наглухо закрыть дело и на корню задавить любое расследование, — и нанесли удар. Первый удар. Куда будет направлен второй, гадать недолго. И третий, и четвёртый…

Нет. Стоп. Всё не так. Всё совсем не так. Граев много лет участвовал в единоборствах одиночек и организации (всегда на стороне последней) — и знал: в этой схватке у одиночки шансов на победу нет. Ни единого. Какой бы крутой он ни был и какие бы картинки ни рисовали многочисленные боевики и бестселлеры. Против Конторы шансов нет, но…

Марина устраняли в спешке. В панике. Совершенно непродуманным экспромтом. Завалить вот так мента из ГУВД (пусть и не опера, пусть и с пьяной змеёй на петлицах) — значит разворошить змеиное гнездо. Или осиное. Будут рыть землю не за страх, а за совесть, за простой и понятный тезис: мы — каста! наших мочить нельзя! Если остался хоть крохотный следочек — распутают… Плюнут на любое давление сверху и распутают.

Контора, задействовав свои возможности на полную мощность, могла бы сработать куда чище: естественная смерть или несчастный случай; организованная подстава или убойный компромат, способный заставить замолчать кого угодно…

Значит: тут самодеятельность узкой группы. Кто-то из них сидит весьма высоко и способен привлечь к делу очень многих, но — втёмную. Например: он не может вызвать того рыжего парня из проходной псевдо-ВИРа и сказать: крутится тут вокруг один мужичок по фамилии Граев — надо его ликвидировать самое позднее к вечеру субботы. Не может…