Пастернак. Доктор Живаго великарусскаго языка

Снег идет, снег идет.
К белым звездочкам в буране
Тянутся цветы герани
За оконный переплет.

Снег идет, и всё в смятеньи,

Всё пускается в полет, –
Черной лестницы ступени,
Перекрестка поворот.

Снег идет, снег идет,

Словно падают не хлопья,
А в заплатанном салопе
Сходит наземь небосвод.

Словно с видом чудака,

С верхней лестничной площадки,
Крадучись, играя в прятки,
Сходит небо с чердака.

Потому что жизнь не ждет.

Не оглянешься – и святки.
Только промежуток краткий,
Смотришь, там и новый год.

Снег идет, густой-густой.

В ногу с ним, стопами теми,
В том же темпе, с ленью той
Или с той же быстротой,
Может быть, проходит время?

Может быть, за годом год

Следуют, как снег идет,
Или как слова в поэме?

Снег идет, снег идет,

Снег идет, и всё в смятеньи:
Убеленный пешеход,
Удивленные растенья,
Перекрестка поворот.

О чем речь? Ничего радостного, ничего свежего особенно, ничего экзотического в этом стихотворении нет. Это время заносит человека. Это человека заволакивает неживой мир. Человек проваливается в него. И всегда проваливается в конце концов. Нет другого выхода из этого противостояния. Разрыв с этим неживым миром, попытка противопоставить себя его большинству – помните, у Бродского абсолютно пастернаковская формула: «Снег идет, оставляя весь мир в меньшинстве…»? Правота этого заносимого снегом меньшинства – это и есть, в конечном итоге, главный внутренний сюжет «Доктора Живаго». И именно за это можно простить этой книге ее неуклюжесть, длинноты, повторы. За чувство, что не мы ради всего, а все ради нас.

Вопросы

Я заметила, что вы очень часто употребляете слово «учитель» – это ваше мироощущение?

Да нет. Просто оно… Как сказал когда-то Кушнер, «Ахматова так часто употребляет слово “таинственный”, потому что оно хорошо заполняет паузы в ямбе». Ну, наверно, и здесь как-то…

Было ли что-то особенно поворотное в судьбе Пастернака? Момент, когда все в дальнейшем могло пойти по-другому…

Вот я поэтому так и сосредоточился на 1935 годе, что это, на мой взгляд, главный момент, самый интересный.

Сейчас время рассказа, романа или поста в Интернете?

Сейчас время романа в виде поста. И, строго говоря, роман, который я сейчас пишу, грех об этом говорить после Пастернака и тянуть на себя одеяло, роман, который называется «Квартал» и который, наверное, будет лучшей моей книгой, которая уж точно никому не понравится, это роман, конечно, сюжетное произведение, но построенное в виде пикаперского сборника: это 90, поскольку он рассчитан на квартал, на три месяца, 90 упражнений на каждый день.

Например, сегодня вы обязательно, любой ценой должны заняться сексом. «А мне восемьдесят лет», – скажете вы. А не знаю, это не мои проблемы. Но дело в том, что в конце всех этих занятий, всех этих довольно абсурдных упражнений вы получите деньги. А если вы не будете этого делать, вы не получите деньги. Если вы начнете это делать и вдруг соскочите – вы сломаете ногу. Ну, там много разных способов гипнотизирования читателя, заигрывания с ним, грубых манипуляций им. А все это для того, чтобы рассказать историю, довольно сложную историю, которая лежит там в основе. Но, кстати, я уверен, что если вы все это будете проделывать, у вас появятся деньги. Это безусловно. Потому что вы освободитесь от всех уз и тягот. Это пикаперская книга. Вот это роман в форме поста.

Вообще, мне кажется, что нельзя больше писать романы в форме нарратива. «Иван Иваныч увидел, что пошел снег, и раскрыл зонтик». Да? Или дождь. Мне кажется, нельзя. Мне кажется, надо изобретать какие-то новые ходы и повороты, которые в дальнейшем позволят как-то читателю избавиться от груза бытия, от гнета повседневности, поэтому если пост, пожалуйста, пусть будет пост.

Расскажите о женах Пастернака. Какая из них повлияла на него более всего?