Пастораль с лебедем

ПАСТОРАЛЬ С ЛЕБЕДЕМ Роман

В крестьянском роду человек умирает лишь наполовину. В урочный час жизнь распадается, как стручок, отдавая зерна.

Антуан де Сент-Экзюпери

Перевод М. Ломако.

1

Три дня прошло, как распростился с миром Георге Кручяну, четвертые сутки лежал покойный в доме, за полдень перевалило, а о похоронах не было слышно. Еще вчера полагалось бы предать тело земле, по христианскому обычаю, на третий день от кончины. Но как на грех, не успели обмыть усопшего — нагрянули из района врач, майор милиции и следователь из прокуратуры. Сделали вскрытие, подписали акт экспертизы и медицинское заключение, перекусили наспех в фельдшерском кабинетике и увезли с собой сердце покойного. Зачем им сердце понадобилось, какую в нем крамолу углядели? Подумаешь, сердце — мускул и только. Но комиссию сомнение взяло: нет, граждане, тут дело нечисто. Упакуем-ка мы сердце вашего земляка в банку со спиртом и доставим в райцентр, пускай другие спецы разбираются, заодно и прокурор самолично. А из райцентра потянулся слушок: от великих сомнений повезли банку под охраной в головной, самый то есть главнейший институт, и стало быть, Кручяну вроде как не своей смертью помер. Напустили страху врачи: мол, не просто сердце у него лопнуло, а шаром раздулось, обросло непонятно чем, словно трухлявый пенек мхом. Бьются доктора, ночи не спят, а поутру руками разводят: нет, люди, не знаем, отчего нежданно-негаданно к человеку смерть явилась. Вот те раз, а как же с похоронами? Да уж так, отвечают, денек-другой, похоже, придется подождать…

Чудно наш мир устроен, ей-богу. И почему это человек в нем такой хлипкий? Никому про то досконально неизвестно, всяк по-своему разумеет, вот и маялось село, стонало от недоумений и догадок, от магалы к магале[14] носились слухи, один другого хлеще да несуразней. И неспроста, ведь уже года этак четыре с половиной здесь не вспоминали о похоронах. Постой, постой… кажется, лет пять сравнялось, как умер последним дед Костэкел, тот самый, которого родственники и соседи на прошлой неделе, в пятницу, помянули. То есть не то чтобы помянули христианским манером, — с застольем, зажженной свечой в доме и подношениями «на помин души» — нет, просто к слову пришлось. Нынешний хозяин бывшей Костэкеловой хаты кончил городить новый забор, и теперь они с соседом чинно восседали на завалинке. Как водится, кувшинчик не порожний и стаканы до краев полные. Где забор, сказывают, там и двор, а где двор, там и говорку плетня и здравствовать соседу пожелаешь, перебранку затеешь…

— Так, говоришь, сколько жили, ни разу со стариком не поссорились?

— Куда там! Мош Костэкел только отнекивался: «Дался тебе забор, Гаврил! Ну ладно, говорит, сделаем, такой справим — правнуки спасибо скажут, нам вместо памятника будет. А сначала давай-ка с тобой поругаемся, ладно? На что нам эти городульки, лихо им в бок, если не ругаемся? Чтобы гнили под дождем? Смотри, говорит, твой абрикос на воле растет, зачем его досками забивать?..»

Гаврил поглядел на соседа: мотай на ус, Петраке, как мы с Костэкелом уживались. Пусть и у нас все идет ладком да мирком.

— Земля ему пухом, угостим старика, чтобы нас не забывал…

Гаврил наклонил стакан, и земля жадно выпила несколько капель: «Твоя доля, мош Костэкел, будь нам заступником, чтобы по-доброму уживались соседи и абрикос плодоносил, а урожаем меж собой будем делиться, как с тобой этим вином…»

Осушив стакан, он добавил:

— Так-то вот, трех царей и двух королей старик пережил! Царства потом тю-тю, пошли прахом, а он царям вслед ручкой сделал: привет! Зато каждому послужил верой и правдой. Две войны отвоевал, на первую мировую его парнем забрали, на вторую с двумя сыновьями ушел, а вернулся к старухе один. И сколько помню, был он как малое дитя — сам злиться не умел, и на него никто сердца не держал.

Новый хозяин старикова дома, Петраке, слушал и кивал, Гаврил подливал, не скупясь, в стаканы, — подходящий сосед попался, они с ним будь здоров как заживут! Сразу видно, работящий и себе цену знает: дом купил — не мешкая за забор принялся, не то что Костэкел, птичка божья, ветер в поле…

— Да и после смерти смотри ты, как всем угодил! — повернулся он к двоюродному правнуку Костэкела. — Какой сторож из деда вышел, а? Никто вроде после него и не умирал…

Новый сосед поднес было стакан к губам да так и замер: что за сторож из покойника? Видно, в этом селе любят пошутить, Петраке купил здесь дом под дачу, будет с семьей наезжать по выходным. Он отхлебнул глоток и чуть не поперхнулся.

— Как вы сказали, сосед?

Единственный наследник Костэкела, Аурел, который и продал домишко деда, усмехнулся: