Пастух для крокодилов

— И чем это ты тут занята? — вопрос получился риторическим, потому как род занятий Лай Мо определялся почти с порога. Автомат она изучала. Тот самый, что Богдан, в шутку или всерьез, девушке нынче презентовал. Никаких, разумеется, сборок-разборок, полных и неполных — сидела просто, положив оружие на колени, и дергала осторожно за все выступающие части.

— Заинтересовалась? — спросил Богуславский, усаживаясь рядом вполне по-хозяйски. — И зачем тебе это?

— Страшно. Каждый день умирают люди, кто жил рядом с тобой. Это… невыносимо!

— Мы убьем тигра, — пообещал Богдан без малейшего бахвальства. — Совсем скоро он сделает ошибку и тогда…

— А потом вы уедете. Насовсем. А вместо этого зверя всегда может появиться другой. Наши старики до сих пор помнят Большого Убийцу, который держал в страхе всю провинцию много лет назад… а там, откуда ты приехал, правда нет зверей?

— Это кто тебе такое сказал?

— Мой муж. То есть… парень. Он бывал в городах, даже в Кухьябе и смотрел в стеклянном ящике про вашу жизнь.

— Где смотрел?

— В ящике. Я не помню, как это называется. Там показывали города, где очень много машин и людей, а дома строят прямо на земле, не на сваях.

Вот ни фига себе! Особо удивляться, впрочем, не стоило — за время скитаний по «третьему миру» Богдан и не такого еще навидался. Азия-с! Тут вам и Южная Корея, родина «Самсунга», и Сайбан, где иные телевизора за всю жизнь в глаза не видели. Не говоря уж о прочих гаджетах.

— Да уж. На сваях у нас не строят, — признал Богуславский, поразмыслив. — Хотя, зверье все же есть. Тебе Хоксли разве не говорил, что в Сибири медведи по улицам ходят? Ай-я-яй, просвещённый европеец, а не знает элементарных вещей.

— Сибирь, это где?

— Это там, где я живу. Зимой холодно, летом жарко, машин и людей много. Медведи, опять-же. Но в целом, неплохое место.

— Возьми меня с собой.

— Что? — пару секунд Богдан разглядывал девушку ошалело, потом понял, что она не шутит. — Слушай, а ты когда-нибудь снег видела? Белый холодный и все вокруг залепляет. Ветрище промозглый, крошка ледяная в лицо! Да ты знаешь вообще, что такое холод?

— Нет. Но хочу узнать, — подняв голову, Лай Мо посмотрела Богдану в глаза, очень твердо. — Я знаю, что где-то есть другой мир, совсем непохожий на наш. Красивый и яркий. Я не прошу тебя быть моим мужем, просто увези меня с собой. Даже служанкой могу быть, жить в любой лачуге, работать не покладая рук. Ты же меня любил…

Та-ак, приехали. Шустрая девочка, на ходу подметки рвет. Полюбил — плати! Что ж, детка, с таким мировоззрением карьера тебе обеспечена — на панели. Именно там, куда и попадают, в конце концов, смазливые эмигрантки без денег, образования и специальности.

«Вот тебе, брат, и случайные связи! Поматросил, бросил и в кусты, да? Нехорошо, Богдаша, нехорошо-о. Хоть и сама захотела, но все-таки…».

— Давай, что ли, научу автоматом пользоваться, — предложил, чтобы хоть как-то разбить затянувшуюся паузу. — Вот, гляди, это называется «затвор». Берешь за рукоятку, оттягиваешь до упора и отпускаешь. Патрон уже в стволе. Вот тут находится предохранитель и переводчик. Если сделать так — стрелять не будет. Вот так — для одиночных выстрелов, а это — для автоматического огня. Для очереди. Видела когда-нибудь, как очередями стреляют?

Она не ответила. Сидела, уставившись в пол, Богдан протерпел пару минут, потом не выдержал:

— Слушай, может, тебе деньги нужны? У меня есть кое-что…

— Уходи, — голос ее прозвучал тускло. — Уходи совсем, пожалуйста. Не говори мне больше ничего.

Помолчали, посидели минут несколько, потом Богдан прошел к выходу. На пороге обернулся еще раз, убедившись, что девушка на него не смотрит. Абсолютно чужая девушка с азиатскими чертами лица. Случайная партнерша. Что ж, все как всегда — в России он тоже постоянством не отличался, благо молодой еще. «Не оправдывайся, друг Богдаша, хреновато ты поступил. Несолидно. Кабы твою сестру какой-нибудь залетный так вот оприходовал…»

— А пошел ты! — сказал Богуславский мысленно своему внутреннему голосу, спускаясь по лестнице. — Тоже мне, интеллигент рефлексирующий! С каких это пор тебя стала совесть мучить за то, что с бабой переспал? И она — не дуреха малолетняя, а вполне сформировавшаяся вумэн, расчетливая и хитрая!

— И все-таки, если б твоя сестра…

— Да нет у меня никакой сестры, понятно? Не-ту! Один я у мамы с папой, а потому — эгоист! И офицер, к тому же, хоть и бывший! Или не знаешь, как в старину господа-гусары ездили на маневры в пригород? Сапоги фасонные, шитые «венгерки» и всё такое. Влюбленные дачницы, охмуренные крестьянки, рога ветвистые, дети внебрачные. Весело было! И ничуть не расходилось с понятиями офицерской чести, между прочим.

— И все же некрасиво как-то.

— А так не бывает, чтоб кругом сплошная красота! Даже у героев не бывает, пока благодарные потомки не отретушируют всю их жизнь, не залакируют и на пьедестал не поставят. И будет тогда герой весь из себя правильный, чистый и благородный. Положено ему. А мы, простые смертные и так проживем!

На душе было пакостно.

* * *