Пастух Земли

— Но я не хочу. А ты исполняешь то, что хочу я, а не ты.

— Из-за того, что ты ошибся, они должны сейчас умереть?

— Я никогда не ошибаюсь.

— И хочешь сказать, что предвидел огненные небеса?

— Да. Но не так. Вселенная очень большая. Она настолько огромна, что ты не можешь себе представить. И даже мой гигантский по сравнению с твоим разум не в состоянии просчитать все подробности грядущих событий. Иногда — очень редко — случается немного иначе, чем я вычислил.

— Мне всё равно, я должен спасти Лота и его семью. И врача, — упрямо стоял на своём Бхулак.

— Зачем? — повторил вопрос Поводырь.

— Если они сейчас умрут, мне будет плохо.

— Плохо тебе будет, когда ты сам станешь умирать. А это может случиться, даже если я ускорю тебя. Мои расчёты показывают, что в этом случае ты погибнешь с вероятностью в восемьдесят семь процентов.

— Ты только что признался, что твои расчёты не всегда верны. И я лишь исполняю то, что ты мне велел — оберегаю этих людей.

— Мне это больше не нужно.

— Но я ведь тебе нужен?

— Да.

— Тогда тебе всё равно придётся остановить время, потому что иначе я сам умру.

— Но, если ты будешь спасать людей, у тебя может не хватит времени даже в состоянии ускорения. Вдобавок ты потеряешь при этом слишком много энергии, а ускорение и так для тебя очень вредно.

— Ты не сможешь помешать мне, — упрямо мотнул головой Бхулак. — Останавливай!

Видимо, Поводырь исчерпал свои аргументы, потому что время остановилось. Но Бхулаку было недосуг восторгаться лёгкостью, которая всегда охватывала его в этот момент — у него было слишком много работы.

Выйдя во двор, в застывший мир, он прежде всего взглянул на небеса. Яркие точки превратились в длинные огненные струйки, спускающиеся на землю. Запах серы, уже ощущавшийся в начале катастрофы, стал невыносим, он пронизывал всё вокруг. Невыносим был и усилившийся до предела человеческих возможностей жар.

Лот и домочадцы причудливыми статуями грудились посередине двора, позы их были различны, но все смотрели, конечно, наверх.

Бхулак незамедлительно принялся за работу. Прежде всего он подошёл к тяжёлой двери в стене, парой толчков превратив её в груду щепок и искорёженных кусков меди. Обломки эти зависли в воздухе, но в обычном течении времени они со страшной скоростью летели в собравшихся перед домом мужчин. Наверняка они многих убьют и покалечат, но Бхулаку не было до того дела — эти люди и так уже были покойниками, только ещё не знали этого. Их задранные наверх лица в большинстве выражали растерянность, а то и восторг от открывшейся их взорам величественной картины, и лишь у немногих начинало проступать ужасное понимание.

Путь освободился, но теперь следовало действовать с предельной осторожностью. В состоянии изменившегося времени даже легкое прикосновение Бхулака к чужому телу означало для последнего удар, куда сильнее встречи с выпущенным из пращи камнем. Надо было очень постараться, чтобы не переломать спасаемым все кости.

Прежде всего он подошёл к жене Лота, задержав дыхание, плавно и медленно поднял её на руки. Сейчас она весила для него не больше, чем новорождённый козлёнок, а на ощупь была, как сухая ломкая кора. Стараясь идти быстро, но ровно — словно нёс блюдо, полное воды, и боялся расплескать, он пошёл по улице, уповая на то, что дело для женщины закончится разве что огромными синяками.

Городские ворота, к счастью, были почему-то открыты — Бхулак опасался, что и их придётся ломать, теряя время. Стражники, как и все горожане, изумлённо пялились в небо. По берегу озера он отошёл на несколько тысяч шагов от города, поднялся на близлежащую гору и там, среди причудливых скал и соляных столбов, решил, что это место катастрофа вряд ли затронет. Во всяком случае, сюда уже не устремлялись сверху огненные капли.

Столь же осторожно, как и взял, он поставил женщину на землю на тропе, ведущей в Сигор. Обернулся. Было совсем светло, но не как днём, а словно вся долина стала гигантской мастерской, освещённой кровавым светом печей и расплавленной меди. Огонь был уже совсем близко от крыш домов. А на заднем плане мертвенно отблёскивали неподвижные волны озера.

Следующей он принёс свою младшую дочь. Пока шёл, вглядывался в её лицо. Удивительно — на нём вовсе не было выражения страха и паники, разве что лёгкое удивление, словно у человека, которого некое необычное происшествие вывело из мечтательного состояния. Бхулак знал такие лица, и ему нравились люди, ими обладающие. Он почувствовал лёгкое сожаление о несбывшемся. Осторожно поставив её на ноги среди скал, он мимолётно прикоснулся пальцем к родинке над её губой. И пошёл спасать остальных.

Прода 12.08.

Пока он сновал от дома до горы и обратно, время неуклонно утекало. Огненные струи с небес уже достигли города, крыши многих домов начинали разгораться. А в небе зажигались всё новые огни, вытягивались, превращались в смертоносные капли. Более того — со стороны, куда ушёл пылающий росчерк, на долину наползало гигантское пламенеющее облако. Словно кто-то распахнул одежды небес, открыв миру ужасающую огненную наготу.