Пастушья корона

Это помогло. Белладонна приглушила своё сияние и превратилась в обычную девушку-доярку. Она даже наколдовала себе платье доярки, хотя ни одна настоящая доярка никогда бы так не вырядилась: платье было расшито рюшечками и бантиками, а из-под подола выглядывали ножки в изящных туфельках. Когда на голове Белладонны соткалась из воздуха соломенная шляпка, Тиффани возмущённо отшатнулась: эльфийка попыталась изобразить наряд фарфоровой пастушки, которую сама Тиффани когда-то подарила бабушке. И стоило ей только вспомнить о матушке Болен, как её охватил гнев. Да как смеет эта эльфийская негодяйка вытворять такое здесь, на её, Тиффани, земле!

– Я повелеваю… – начала Белладонна, но встретилась взглядом с Тиффани и сникла. – Я хотела бы…

Деревенская простушка! «То-то же, – с торжеством подумала Тиффани. – Недолго эльфийская музыка играла». Она скрестила руки на груди и сурово посмотрела на бывшую Королеву:

– Я помогла тебе. Но мне приходится помогать и другим – тем, кому жилось бы легче, если бы не эльфийские проказы. – Тиффани недобро прищурилась. – Особенно когда твой народ творит всякие пакости – например, портит наше пиво. Да, мне это известно, эльф, я хорошо знаю тебя и знаю, что тебе нужно. Ты хочешь вернуть своё королевство, верно, Белладонна?

Фигли встрепенулись и зарычали, а Громазд Йан с надеждой предложил:

– Мож, зашвыркснем её туды взады, а?

– Ах-ха, – поддержал его Явор Заядло. – Надыть поизбавиться от этой мелкой вредилины.

– Знаешь, Явор, – сказала Тиффани, – а ведь многие и Фиглей считают чем-то вроде насекомых-вредителей. Извини, конечно.

Громазд Йан помолчал, а потом с расстановкой проговорил:

– Ну, мож, мы и вредилины, но мал-мал ребетёнкам Фиглей боякаться нечего.

Он вытянулся во весь свой семидюймовый рост – Громазд Йан был исключительно высоким Фиглем, и шрамы у него на лбу говорили, что ему не всегда удавалось вписаться в двери, – и навис над Белладонной со стропил.

Тиффани ничего на это не ответила и повернулась к бывшей Королеве:

– Ну так что? Ты хочешь вернуться в Волшебную страну? Говори, что решила!

Маленькое остренькое личико эльфийки на мгновение приобрёло хитроватое выражение.

– Мы похожи на пчёл, – сказала она, поразмыслив. – Королева властвует надо всеми… пока не состарится. И тогда новая королева убивает её и становится главной в улье. – Тут лицо её исказилось от гнева. – Душистый Горошек! – прошипела Белладонна. – Он не верит, что этот мир изменился! Это он изгнал меня из моей страны! – Губы её презрительно изогнулись. – Как же, он ведь такой могущественный! Может портить пиво в бочках! А когда-то мы уничтожали целые миры!

– Я могу помочь тебе разобраться с твоим Душистым Горошком, – медленно проговорила Тиффани. – Я сделаю так, что ты снова станешь Королевой эльфов. Но обещай, что тогда твой народ больше не будет покидать пределы своего мира. А если вы снова придёте сюда и попытаетесь сделать людей рабами эльфов – ты узнаешь всю силу моего гнева. Может, ты думаешь, что уже видела меня в гневе, но ты ошибаешься.

Она произнесла эти слова – и мир вокруг вспыхнул огнём. Тиффани вспомнила, как в прошлый раз она противостояла Королеве.

Она была Землёй Под Волной и знала, откуда она пришла и куда лежит её путь. Больше её не проведёшь.

Пусть люди сколько угодно спят и мечтают и во сне зовут эльфов, – она, Тиффани, всегда будет начеку. Она не заснёт. Она будет стоять на страже.

– Если ты нарушишь уговор, последним, что ты увидишь, будут Гром и Молния, – пригрозила она. – Гром и Молния будут в твоей голове, и Гром убьёт тебя. Даю тебе слово, эльф.

Лицо Белладонны исказилось от ужаса, и Тиффани убедилась, что Королева приняла угрозу всерьёз.

Утром Тиффани принесла Белладонне овсянку. Эльфийка подняла глаза, взяла из её рук миску и проговорила:

– Вчера ты могла бы убить меня. Я бы на твоём месте так и сделала. Почему ты не убила? Тебе ведь известно: я эльф, а эльфы не знают пощады.

– Да, – сказала Тиффани. – Но мы – люди, а люди её знают. А ещё я знаю, что я ведьма и должна делать своё дело.

– Ты умна, Тиффани Болен, девочка, которую я едва не убила когда-то на холме, когда Гром и Молния обрели плоть, зубы и когти и накинулись на меня. – Белладонна выглядела озадаченной. – Теперь я стала ничтожеством, жалким и несчастным. У меня нет союзников, если не считать тебя – ты приютила меня, хотя у тебя не было на то никаких причин.

– У меня есть причина, – возразила Тиффани. – Я ведьма и подумала, что может получиться… – Она присела на молочный бидон и стала объяснять: – Ты, конечно, знаешь, что мы считаем эльфов мстительными, бессердечными, злобными, коварными, самовлюблёнными мерзкими паразитами – и это ещё очень мягко сказано. Некоторые люди, поверь, говорят далеко не так мягко, особенно те, у кого украли детей. Но всё меняется – наш мир, наше железо, твой королевский двор, твои чары. Ты знаешь, Белладонна, что в Анк-Морпорке берут гоблинов на работу и обращаются с ними как с порядочными гражданами?